Метановое дыхание Арктики
26 января 2018
Главные парниковые газы, ответственные за глобальное потепление, — двуокись углерода (углекислый газ, СО2) и метан (СН4). При этом радиационная активность метана значительно выше, а темпы увеличения его концентрации в атмосфере примерно в три-четыре раза больше, чем у двуокиси углерода. За последние 150 лет эмиссия метана увеличилась более чем в три с половиной раза. Многолетние наблюдения в Арктическом регионе позволили выявить здесь крупнейший на планете максимум эмиссии метана, наличие которого невозможно объяснить ни антропогенным фактором, ни сезонными выделениями наземных северных экосистем, так как Арктический максимум существует круглогодично и находится вдали от регионов активной деятельности человека. В настоящее время известно, что основным источником метана в атмосфере Арктического региона является шельф морей Восточной Арктики — моря Лаптевых, Восточно-Сибирского моря и российской части Чукотского моря. Источников же метана может быть несколько: 1) выделение газообразного метана из газогидратов, крупные залежи которых обнаружены на шельфе морей Восточной Арктики (МВА); 2) выделение метана, захороненного в слое многолетней мерзлоты, по мере увеличения ее протаивания и 3) поступление эндогенного метана по зонам глубинных разломов в зонах рифтогенеза.
Всего под дном океана могут быть скрыты сотни миллионов тонн метана, которые сейчас сдерживаются «покрышкой» зоны многолетней мерзлоты. Основной риск заключается в том, что по мере дальнейшего прогрева Арктики и освобождения арктических морей от поверхностного льда в летний период произойдет резкое разрушение слоя мерзлоты и в атмосферу единовременно будет выброшена большая масса метана, что, несомненно, отра-зится на климате не только Арктического региона, но и планеты в целом. Описываемое вероятностное событие уже получило в научной литературе название «метановой катастрофы». К тому же резкие и неконтролируемые выбросы газа представляют серьезную угрозу для хозяйственной деятельности в регионе: для морских и подводных судов, разведочных и добычных платформ и трубопроводов и т. д. От того, насколько удастся разобраться в механизмах процессов, происходящих в регионе, зависят в том числе результаты реализации намеченных Россией проектов по освоению Арктики: развитие Севморпути, разведка и добыча углеводородов на шельфе и другие.
Лобковский Леопольд Исаевич
Заместитель директора Института океанологии им. П.П. Ширшова РАН, член-корреспондент РАН, доктор физико-математических наук, заведующий Лабораторией геодинамики, георесурсов и геоэкологии, член Европейской академии, известный ученый в области теоретической геодинамики. Автор обобщающих концепций тектоники деформируемых литосферных плит и двухъярусной тектоники плит, геодинамических моделей эволюции Арктики и Восточной Азии, «клавишной» математической модели циклов сильнейших цунамигенных землетрясений.
Совместные усилия ученых
На базе Томского политехнического университета создан координационный центр международных исследований, изучающий последствия деградации подводной мерзлоты и выбросов метана на шельфе МВА. В работе центра принимают участие ученые из 15 университетов и академических институтов мира. Российская наука представлена в проекте Томским политехническим университетом, Тихоокеанским океанологическим институтом им. В.И. Ильичёва и Институтом химии Дальневосточного отделения РАН, Институтом океанологии РАН им. П.П. Ширшова, Арктическим и антарктическим НИИ Росгидромета, МГУ им. М.В. Ломоносова и другими. Из иностранных участников — Стокгольмский и Гётеборгский университеты (Швеция), Манчестерский университет (Великобритания), Институт морских наук в Болонье (Италия), Университет Амстердама (Нидерланды).
Изначально программа начиналась как сотрудничество российских и шведских ученых по исследованию взаимодействий между процессами в криосфере, включающей наземные и подводные толщи многолетней мерзлоты, залежи газогидратов и морские льды; глобальным циклом углерода и климатическими изменениями на Восточно-Сибирской окраине Северного Ледовитого океана. Отсюда аббревиатура программы — С3 (Cryosphere, Carbon, Climate). В настоящее время программа С3 переросла в крупную международную коллаборацию, усилия которой сейчас сконцентрированы на двух программах: ISSS (Международная программа изучения шельфа Сибири) и SWERUS-C3 (Шведско-российско-американская программа по изучению взаимодействий криосфера–углерод–климат в морях Восточной Арктики). В последней программе уже участвуют ученые из 14 стран. Актуальность исследования связана с важнейшей ролью в глобальных климатических изменениях таких процессов, как таяние многолетней мерзлоты и массовое высвобождение газообразного метана из газогидратных залежей. Программа SWERUS-C3 сейчас находится в своей продуктивной фазе, когда уже сделаны серьезные наработки, полученные в ходе арктической экспедиции 2014 года на шведском ледоколе Oden и в результате бурения подводной многолетней мерзлоты в 2011–2015 годах.
Финансирование программы в течение первых 5 лет осуществлялось шведским фондом K+A Wallenberg, а сейчас, когда этот период подходит к концу, ученые будут получать адресную поддержку из различных источников: в рамках мегагранта Правительства РФ, грантов Российского научного фонда, Европейского исследовательского совета (ERC) и британского Совета по изучению окружающей среды (NERC).
Координирующая роль в работе коллаборации принадлежит члену-корреспонденту РАН, профессору Томского политехнического университета Игорю Семилетову. Участвуют в работе международной группы и другие российские ученые. Мы встретились с одним из них — заместителем директора Института океанологии РАН, членом-корреспондентом РАН Леопольдом Лобковским.
Любопытный факт
Метановая бомба замедленного действия
В современной атмосфере содержится примерно 4 млрд тонн метана, а в подводном резервуаре многолетнемерзлых пород — около 1400 млрд тонн, из них примерно 540 млрд тонн — в газогидратах и 360 млрд тонн в виде свободного газа. Высвобождение даже одного процента метана из-под дна морей Восточной Арктики (а в настоящее время там наблюдается весьма активная эмиссия) приведет к многократному увеличению содержания метана в атмосфере Земли. Это спровоцирует значительное усиление парникового эффекта, что приведет к труднопредсказуемым последствиям. К сегодняшнему дню процесс достиг критической стадии — уже нет сплошной многометровой «покрышки» мерзлоты, зоны метановых выбросов разрастаются в размерах. При продолжающейся деградации мерзлотного слоя, учитывая то, что под ним расположены многочисленные залежи газогидратов, «метановая бомба замедленного действия» мощностью в 50 млрд тонн метана может сработать в любой момент. «Метановая катастрофа» может иметь глобальные последствия и сопровождаться огромным материальным ущербом. Экономисты оценили этот ущерб в 60 трлн долларов* (для сравнения: весь мировой ВВП в 2016 году составил 75,5 трлн долларов). Речь идет прежде всего о потерях в секторе сельского хозяйства, связанных с засухой, о ликвидации последствий штормов, пожаров и подъема уровня моря.
РЗ: Леопольд Исаевич, какой главный результат работ по программе SWERUS-C3?
В результате морских исследований последних лет, проведенных в Арктике, было экспериментально подтверждено явление массированного выброса метана на арктическом шельфе. В 2014 году была проведена крупнейшая экспедиция на шведском ледоколе Oden вдоль всего российского арктического шельфа. Она подтвердила тот факт, что вдоль всего Восточно-Сибирского шельфа, самого большого шельфа в мире, происходят огромные метановые выбросы. Известно, что в Арктике наблюдается сильное потепление. При этом зоны температурных аномалий совпадают с зонами выбросов метана.
Положительные температурные аномалии над шельфом морей Восточной Арктики (МВА) совпадают с зонами распространения подводной многолетней мерзлоты.
А. Отклонения средних температур весенних месяцев (март, апрель, май) в 2000–2005 годах от значений периода 1970–1999 годов.
В. Около 80% всех реликтовых многолетнемерзлых пород (отмечены бордовым) расположены на шельфе МВА
РЗ: То есть аномальная температура связана с выбросами, а не наоборот?
Нет, не наоборот. Что мы знаем из геологической истории: 10 тысяч лет назад была холодная эпоха, и этот шельф был сушей. Здесь была низменная тундровая зона со среднегодовой температурой около –15 ˚С, шло накопление газогидратов. Затем, примерно 9 тысяч лет назад, произошла сильнейшая трансгрессия — наступление океана, эту низменность затопило, она стала шельфом. При трансгрессии скачкообразно меняется температура: на поверхности она была –15, на дне под толщей воды стала 0 ˚С. Начинается прогрев толщи многолетнемерзлых пород. Конечно, чтобы она полностью прогрелась и началась деградация толщи газогидратов, нужно время, но 10 тысяч лет — вполне достаточно.
Есть неоспоримые факты: резкое региональное потепление в Арктике, локализованное над Восточно-Сибирским шельфом, — 5–7 градусов за 10–15 лет, полное совпадение этой зоны потепления с зоной массовых выбросов метана, известен механизм парникового эффекта, связанного с выбросами метана — сильнейшего парникового газа, — и малая глубина, позволяющая пузырькам метана достигать поверхности океана и выходить в атмосферу. Где причина, где следствие, пока однозначно сказать нельзя, но очевидно — все эти факты связываются в единую картину. Конечно, это резкое потепление в Арктике отражается и на глобальном температурном фоне.
Объемы метановых выбросов на шельфе МВА сопоставимы по объемам с количеством метана, выделяемого водами всего остального Мирового океана
РЗ: По выбросам есть цифры?
В области массовых выбросов — это 30–190 г/м2 в день. По большим площадям нет цифр. Но в зоне шельфа Восточной Сибири выделяется метана столько, сколько во всем остальном мире. Поэтому все мировое сообщество ученых интересуют процессы, происходящие на нашем шельфе. Есть факт — очень сильное потепление в Арктике, существенно более сильное, чем в среднем на планете. И причины этого надо изучать.
РЗ: Возможно, тогда надо говорить не о глобальном потеплении, а о резком потеплении в Арктике, отражающемся на глобальном уровне?
Несомненно.
Схема разрушения приповерхностных залежей газогидратов
РЗ: Наблюдения продолжаются не один год. Какая существует динамика?
Места массового выброса метана (метановые «окна») в Арктике действуют долгосрочно. Проводя год за годом экспедиции на арктическом шельфе, мы видим, что метановые «окна» остаются на тех же местах, а интенсивность выбросов не снижается. Вся эта огромная область в районе моря Лаптевых и Восточно-Сибирского моря «сифонит» непрерывно на протяжении уже многих лет. По крайней мере, результаты наблюдений наших экспедиций говорят о том, что выбросы не прекращаются. На примере конкретных «окон» мы видим, что они даже расширяются. Возможно, это связано с тем, что здесь — рифтовая зона. Тогда это — эндогенный метан, поступающий с больших глубин по разломам. Изотопные исследования метана показывают, что метан здесь имеет смешанное происхождение — глубинно-поверхностное. Глубинный метан, поступающий по разломам, доходит до уровня залегания газогидратов, где смешивается с приповерхностным.
РЗ: Залежи газогидратов на арктическом шельфе находятся повсеместно?
Залежи газогидратов существуют в Арктической зоне повсеместно на глубинах примерно 100–200 м. Вся Арктическая зона — и суша, и шельф — имеют зону газогидратов. Это, по сути, огромные залежи «замороженного» газа. За счет повышения температуры происходит деградация этих залежей с высвобождением газа. В любом случае, чтобы произошла деградация газогидратной толщи, нужен прогрев — либо сверху, либо снизу. Снизу — это рифтогенез. В рифтогенной зоне происходит не только физическое нарушение толщи, но и происходит поступление глубинного теплого вещества.
Рабочие моменты бурового проекта
РЗ: Но газогидраты есть под акваториями других морей, Охотского, например.
В отличие от метановых выбросов, известных уже давно в Охотском море, где сипы (выходы метана) находятся на глубине 2–3 км и метан не достигает поверхности, растворяясь в толще воды, здесь, на мелководье (глубина Восточно-Сибирского шельфа около 50 м), метан с большой скоростью уходит в атмосферу.
РЗ: Главный риск — это негативные климатические изменения, связанные с возможным резким потеплением?
Не только. Здесь завязываются вместе проблемы глобального цикла углерода, климатических изменений, хозяйственной деятельности в Арктике, освоения минерально-сырьевого потенциала арктического шельфа. Выбросы метана представляют собой колоссальные риски при бурении, во время разведки и добычи углеводородов в Арктической зоне. Есть разные стороны этих рисков. Например, в так называемой метановой зоне бурение крайне неустойчивое как с точки зрения бурового снаряда, так и самих буровых платформ. Всегда есть риск взрыва метана.
С другой стороны, выбросы метана часто связаны с зонами активных разломов. А в случае, когда речь идет о строительстве, могут представлять опасность даже небольшие разломы. Поэтому в прибрежной зоне надо делать детальное картирование. Есть другие риски. В зонах массовых выбросов метана образуются зоны разряжения плотности воды. Если в такую зону попадет, например, подводная лодка, она может потерять плавучесть и упасть на дно. Может потерпеть катастрофу и корабль. И такие случаи наверняка происходили, просто раньше не понимали причины.
Проведение геофизических исследований с борта корабля
РЗ: А в Бермудском треугольнике может действовать такой же механизм?
Такие идеи есть. Но там, во-первых, большая глубина. Во-вторых, там пропадают также и самолеты. Это возможно, только если происходят взрывообразные выбросы и образуются огромные пузыри метана. Мелкие пузырьки метана, выделяющиеся на большой глубине, растворятся в водной толще, не достигнув поверхности, а крупные пузыри могут вырваться в атмосферу и стать причиной в том числе крушений самолетов.
РЗ: Так что все-таки первично с точки зрения воздействия на климат: антропогенное воздействие или природные выбросы метана?
Не так важно, что первично. Главное, что эти мощнейшие выбросы надо учитывать. Это важно и с точки зрения прогнозирования изменений климата, и с точки зрения безопасности. Через зоны выбросов проходит трасса Севморпути. Самые крупные зоны подводных метановых «факелов» — сплошного пузырькового потока метана, непрерывно идущего через водную толщу в атмосферу, — достигают в ширину 1300 метров и более. Если в такую зону попадет корабль, он может потерять плавучесть. Здесь же расположены лицензионные участки на углеводороды. Важно это и для оценки потенциала газовых месторождений на шельфе. Глубинными источниками метана, мигрирующего по рифтовым разломам вверх, являются крупные нефтегазовые залежи осадочных бассейнов арктического шельфа. А если из газовой залежи уже миллионы лет выходит газ, запасы могут быть уже во многом исчерпаны.
Здесь целый клубок проблем. И если уж у нас сейчас в стране задан вектор освоения Арктики, то надо задавать и вектор его научно-технологического сопровождения.
РЗ: Какие шаги надо предпринять в первую очередь, чтобы минимизировать риски?
Прежде всего, надо организовать систему комплексных наблюдений и мониторинга указанных явлений на шельфе российского сектора Арктики для прогноза возможных климатических изменений и обеспечения безопасности ведения хозяйственной деятельности. В прибрежной зоне надо делать детальное картирование, изучать на предмет сейсмической опасности, и не столько с точки зрения землетрясений, сколько с точки зрения обнаружения «живых» разломов. А их индикаторами могут служить метановые сипы. И это важнейшая задача, которой пока никто не занимался. Потому что обычно хорошо фиксируют сильные землетрясения, но именно слабые сейсмические подвижки могут указывать на активные разломы. Эти разломы глубиной 300–1000 метров и являются каналами, по которым метан из газогидратных залежей поступает на поверхность.
Вот, например, в море Лаптевых есть интересы Роснефти. А там — рифтовая зона, там точно есть сейсмичность, а тектоническая изученность там очень слабая. Вся шельфовая зона очень слабо изучена с точки зрения разломов. Да и в Восточно-Сибирском море, где мы зафиксировали мощные выбросы метана, есть кайнозойский рифт. Значит, всю прибрежную зону надо изучать.
Пузырьки метана в припайном льду: 1 — фото с поверхности; 2 — снято подо льдом с помощью робота
РЗ: Что уже реализуется, в частности вашим институтом?
Чтобы осуществлять мониторинг на шельфе, необходимо создание целой системы донных станций, потому что наземные сейсмические станции не фиксируют слабые землетрясения на дне. Есть проект, который мы ведем в рамках госпрограммы Минпромторга «Развитие судостроения на 2013–2030 годы». В ней есть подпрограмма «Шельфовые проекты».
Группа организаций с участием нашего института выиграла тендер на производство донных станций. В рамках реализации этого проекта будет создано 400 донных станций. Этого количества достаточно, чтобы развернуть начальную систему наблюдений. После того как система заработает, мы сможем предложить эту продукцию российским недропользователям — Газпрому, Роснефти. Они очень ждут появления подобных мониторинговых станций. Без этого невозможно начинать работы на площадях с активным выделением газа. Такие станции нужны не для того, чтобы предсказывать крупные землетрясения, а для того, чтобы зафиксировать подвижки минимальной амплитуды. Именно они указывают на места нахождения активных разломов.
РЗ: Когда будут готовы первые станции?
Первые станции будут готовы к концу 2017 года. Головным исполнителем по проекту, который называется «Томография», выступает АО НПП «АМЭ» — Научно-производственное предприятие «Авиационная и морская электроника». Институт океанологии будет проводить испытание этих донных станций. Комплекс донных станций может использоваться не только для сейсморазведки, но и для мониторинга зон микросейсмической активности и выявления разломов, по которым идет метан. При таком подходе решается сразу много задач: получается, что госбюджетный исследовательский проект сразу на выходе имеет внедрение, причем потребителями могут быть не только Газпром и Роснефть, но и МЧС, и дирекция Севморпути, и другие.
ТЕКСТ: Владислав Стрекопытов
РЗ: Так что все-таки первично с точки зрения воздействия на климат: антропогенное воздействие или природные выбросы метана?
Не так важно, что первично. Главное, что эти мощнейшие выбросы надо учитывать. Это важно и с точки зрения прогнозирования изменений климата, и с точки зрения безопасности. Через зоны выбросов проходит трасса Севморпути. Самые крупные зоны подводных метановых «факелов» — сплошного пузырькового потока метана, непрерывно идущего через водную толщу в атмосферу, — достигают в ширину 1300 метров и более. Если в такую зону попадет корабль, он может потерять плавучесть. Здесь же расположены лицензионные участки на углеводороды. Важно это и для оценки потенциала газовых месторождений на шельфе. Глубинными источниками метана, мигрирующего по рифтовым разломам вверх, являются крупные нефтегазовые залежи осадочных бассейнов арктического шельфа. А если из газовой залежи уже миллионы лет выходит газ, запасы могут быть уже во многом исчерпаны.
Здесь целый клубок проблем. И если уж у нас сейчас в стране задан вектор освоения Арктики, то надо задавать и вектор его научно-технологического сопровождения.
РЗ: Какие шаги надо предпринять в первую очередь, чтобы минимизировать риски?
Прежде всего, надо организовать систему комплексных наблюдений и мониторинга указанных явлений на шельфе российского сектора Арктики для прогноза возможных климатических изменений и обеспечения безопасности ведения хозяйственной деятельности. В прибрежной зоне надо делать детальное картирование, изучать на предмет сейсмической опасности, и не столько с точки зрения землетрясений, сколько с точки зрения обнаружения «живых» разломов. А их индикаторами могут служить метановые сипы. И это важнейшая задача, которой пока никто не занимался. Потому что обычно хорошо фиксируют сильные землетрясения, но именно слабые сейсмические подвижки могут указывать на активные разломы. Эти разломы глубиной 300–1000 метров и являются каналами, по которым метан из газогидратных залежей поступает на поверхность.
Вот, например, в море Лаптевых есть интересы Роснефти. А там — рифтовая зона, там точно есть сейсмичность, а тектоническая изученность там очень слабая. Вся шельфовая зона очень слабо изучена с точки зрения разломов. Да и в Восточно-Сибирском море, где мы зафиксировали мощные выбросы метана, есть кайнозойский рифт. Значит, всю прибрежную зону надо изучать.
Пузырьки метана в припайном льду: 1 — фото с поверхности; 2 — снято подо льдом с помощью робота
РЗ: Что уже реализуется, в частности вашим институтом?
Чтобы осуществлять мониторинг на шельфе, необходимо создание целой системы донных станций, потому что наземные сейсмические станции не фиксируют слабые землетрясения на дне. Есть проект, который мы ведем в рамках госпрограммы Минпромторга «Развитие судостроения на 2013–2030 годы». В ней есть подпрограмма «Шельфовые проекты».
Группа организаций с участием нашего института выиграла тендер на производство донных станций. В рамках реализации этого проекта будет создано 400 донных станций. Этого количества достаточно, чтобы развернуть начальную систему наблюдений. После того как система заработает, мы сможем предложить эту продукцию российским недропользователям — Газпрому, Роснефти. Они очень ждут появления подобных мониторинговых станций. Без этого невозможно начинать работы на площадях с активным выделением газа. Такие станции нужны не для того, чтобы предсказывать крупные землетрясения, а для того, чтобы зафиксировать подвижки минимальной амплитуды. Именно они указывают на места нахождения активных разломов.
РЗ: Когда будут готовы первые станции?
Первые станции будут готовы к концу 2017 года. Головным исполнителем по проекту, который называется «Томография», выступает АО НПП «АМЭ» — Научно-производственное предприятие «Авиационная и морская электроника». Институт океанологии будет проводить испытание этих донных станций. Комплекс донных станций может использоваться не только для сейсморазведки, но и для мониторинга зон микросейсмической активности и выявления разломов, по которым идет метан. При таком подходе решается сразу много задач: получается, что госбюджетный исследовательский проект сразу на выходе имеет внедрение, причем потребителями могут быть не только Газпром и Роснефть, но и МЧС, и дирекция Севморпути, и другие.
ТЕКСТ: Владислав Стрекопытов
- 23 сентября 2024 ОТ ВОЗРОЖДЕНИЯ МАГНИТНОГО ПРОИЗВОДСТВА К СОЗДАНИЮ НОВОЙ ИНДУСТРИИ В РФ
- 14 сентября 2024 "Задачи будут решены" – О беспилотниках из первых рук
- 31 августа 2024 ВИКТОР САДОВНИЧИЙ: «ЕСЛИ БЫ НЕ МОСКОВСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ, РОССИЯ БЫЛА БЫ ДРУГОЙ»
- 29 августа 2024 Торговая война Китая и США – КНР вводит новый ограничения на рынке РЗМ
- 6 августа 2024 БЫТЬ ЛЕОНАРДО СОВРЕМЕННОСТИ
- 17 июля 2024 Техногенные месторождения. Время разобраться: что выбросить, что оставить для внуков, что использовать сейчас.
- 8 июля 2024 АЛЕКСЕЙ МАСЛОВ: МЫ ЗАЩИЩАЕМ НАЦИОНАЛЬНЫЙ РЫНОК
- 29 июня 2024 От солнечной энергетики – к микроэлектронике
- 19 июня 2024 НОВОЕ ЗВУЧАНИЕ ПЕРМСКОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ
- 15 июня 2024 МИРОВОЙ ДЕФИЦИТ ВО БЛАГО РОДИНЫ
- 12 июня 2024 АЛЕКСЕЙ ШЕМЕТОВ: «ПЕРЕД СМЗ СТОИТ ГОСУДАРСТВЕННОГО МАСШТАБА ЗАДАЧА»
- 5 июня 2024 НАУКА КАК ИНСТРУМЕНТ БОРЬБЫ ЗА МИР И НЕЗАВИСИМОСТЬ
- 4 июня 2024 РЕДКОЗЕМЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ ПОМОГУТ РАССЕЯТЬ ТЬМУ - НОВЫЙ ТРЕНД В ФОТОЭЛЕКТРОНИКЕ
- 17 мая 2024 "Энергетический суверенитет начинается с 5 мегаватт"
- 18 апреля 2024 РЕДМЕТ-2024