Журнал «Редкие земли» посетил ежегодную сессию Мирового общественного форума «Диалог цивилизаций», прошедшего на греческом острове Родос. Мероприятие было организовано одноименным исследовательским институтом со штаб-квартирой в Берлине. В эксклюзивном интервью нашему изданию президент-основатель этого европейского think tank’а Владимир Якунин рассказал о проекте трансконтинентального тоннеля под Беринговым проливом, постмодернистском восприятии жизни и связи с Кремлем.

Как заявил на Родосском форуме Владимир Якунин, новый совместный проект приведет взаимоотношения России и США от конфронтации к диалогу. Речь идет о проекте строительства тоннеля под Беринговым проливом (идея подобного проекта была озвучена Якуниным еще 5 лет назад, а сами разговоры о соединении двух континентов начались в США еще в конце XIX века), который свяжет континентальные железные дороги Евроазиатского континента и США. По словам Якунина, в проекте заинтересованы Китай, Россия и Соединенные Штаты. Диалог последних двух держав, как подчеркнул Владимир Якунин, сегодня особенно важен.

Тоннель, таким образом, станет частью единой мировой железнодорожной сети, которая создаст новые рабочие места и сократит безработицу в мире. Причем речь идет не только о создании транспортной сети, но и о создании единых систем безопасности, энергетики, образования, снабжения питьевой водой.

«Появляется шанс развития международного туризма, а тесное взаимодействие увеличит возможности государств в борьбе с международным терроризмом», — заключил Владимир Якунин.



Вы говорили о проекте тоннеля. Хотелось бы узнать больше про этот трансконтинентальный проект, потому что это пример реального «бриджинга».

Вы совершенно правильно делаете акцент на том, что это необыкновенный, необычный проект. Его нельзя отнести к разряду только больших или очень больших транспортных проектов. Это не транспортный проект, а проект развития. Главная его содержательная часть заключается именно в этом. Пришли мы к этому от концепции «Транс-Евразийского пояса развития», от пояса развития как линейной территории, которая развивается благодаря развитию всех видов инфраструктуры. И под инфраструктурой мы всегда понимали не только железнодорожные линии, не только автомобильные дороги. Мы понимали и энергопередающие сети, сети передачи информации, развитие банковской сети, мы понимали развитие коммуникационное, развитие образования, мы понимали развитие культуры и т. д. То есть для нас развитие — это не цифры, отражающие тот или иной процент ВВП. Статистика не полностью отражает само экономическое изменение. Потому что это — отражение лишь потенциала продажи и потребления. И все. Сколько продано в денежном выражении. Для нас развитие всегда связано с совершенствованием человека, с совершенствованием человеческой жизни, с совершенствованием общества за счет новых возможностей в области передвижения, коммуникаций, доступного образования, экологии, условий жизни, взаимоотношений поколений. Это то, что собственно говоря, определяет жизнь человеческого общества. И проекты, о которых мы говорили накануне, они как раз и были призваны показать именно это направление размышлений на тему, как инфраструктурное развитие способно даже не поддержать, а создать новые возможности для развития самого человеческого общества.

Одним из толчков, который заставил подумать об этом, являлась очередная программа ООН на тридцать лет. Вы обратили внимание, что в числе первых из 17 отмеченных направлений присутствует направление инфраструктуры. И очень печально, что ооновские документы не содержат даже намека на источники, ресурсы, которые позволят реализовать эти 17 задач. А целей у них там более ста. Поэтому мы в разработке концепции развития глобальных инфраструктур исходим из очевидного понимания, что развитие инфраструктуры приносит новую жизнь. Мы это видели в России на примере Транссиба. Мы также рассматриваем развитие таких глобальных поясных проектов в качестве определенного инструмента для уменьшения конфронтации, что, собственно говоря, положено в основу формирования геополитических воззрений. Еще одно достоинство таких проектов заключается в том, что они требуют аккумуляции огромных ресурсов: человеческих, финансовых, научных, производственных. И это позволяет создавать новые рабочие места, новые города, новые поселки. У нас ведь до сих пор идея еще царских времен о строительстве железной дороги на Камчатку даже не рассматривается. Но раньше там было значительно больше людей, сейчас их стало меньше, в этом проблема.

Когда же настанет такой момент, когда можно будет сесть на поезд в Париже, а выйти в Нью-Йорке? Вы думаете, реально соединить все дороги таким образом?

Я просто не сомневаюсь.

Вы сказали, этот проект уже есть. Имеется в виду только проект тоннеля или же это — часть глобального проекта?

Это часть глобального представления о развитии инфраструктуры и поясного развития. Я не вижу в этом ничего из ряда вон выходящего по той простой причине, что современные технологии уже сегодня позволяют думать о новых видах транспорта, которые будут двигаться по поверхности земли, или чуть под поверхностью, с огромными скоростями. В свое время, был научно-фантастический рассказ о неком проекте. Смысл его заключался в том, что если вы посмотрите на землю, то это шарик. Приплюснутый, но шарик. Идея заключалась в том, что если начать тоннель, например, в Токио, а закончить его, например, в Нью-Йорке, то прямой тоннель пройдет по хорде этого шарика. И получалось, что поезд со страшной скоростью должен будет примерно на семь километров заглубиться в землю, а потом выйти уже на другой стороне земного шара. Фантастика? Да, фантастика, но сегодняшние проекты, связанные с вакуумными трубами, — они, собственно говоря, из этой же области.

Какие, Вы думаете, шаги нужно сделать Вам, Вашим друзьям, людям, которым нравится то, что Вы делаете, и людям, которые готовы инвестировать? И как быстро могло бы это осуществиться?

У любого проекта, у любого процесса, как этот известно, должен быть хозяин. Если абстрагироваться от чисто экономических терминов, то должен быть инициатор, который способен идею развить до практического документа. С этой точки зрения, если американцы уже разработали бизнес-план строительства тоннеля, то значит, элементы такой заинтересованности у них присутствуют. А дальше дело, по большому счету, требует только того, чтобы проект был оформлен в доступной читабельной и пригодной к учету форме. Из него должно следовать, какие бизнес-результаты реализация проекта может принести и в какие сроки. А дальше уже даже участие государств не так важно. Они пойдут за бизнесом, если сам бизнес будет заинтересован, и люди будут заинтересованы. Другое дело, что реализация требует безусловного сотрудничества бизнеса и государственных органов, потому что это многоплановый межгосударственный проект.

А Вы могли бы возглавить такой трансконтинентальный проект? И что для этого необходимо?

Для этого нужен человек помоложе, потому что это такой проект, который нельзя начать и не довести до конца. Я всегда в своей жизни все доводил до конца. Мне повезло. Но сейчас в качестве советника, в качестве такой интеллектуальной движущей силы, я, конечно, с удовольствием бы в этом поучаствовал. Но брать на себя управление таким процессом, даже на начальном этапе… Для этого должны появиться новые, молодые люди, с энтузиазмом.

Сколько лет такой проект может осуществляться?

Само строительство тоннеля — не самая большая проблема. У нас же нет еще железной дороги на Камчатку. А построить тоннель в никуда, значит заранее отдать всю прибыль от реализации проекта тем, кто будет строить туннель, кто его будет финансировать. Они придут с североамериканского континента на территорию Камчатки, значит, получат доступ к ресурсной базе, получат доступ к природе, природным источникам. А Россия-то что здесь будет иметь? Для того чтобы это был обоюдовыгодный проект, его надо начинать с новой топографии инфраструктуры в России.

Звучит как возможность, но с другой стороны — и как мечта. Предположим, построен этот тоннель. Вопрос, который мы задавали Владимиру Владимировичу — как Вы видите развитие ситуации через 10-15 лет?

Я — оптимист и считаю, что через 15 лет мы вполне можем увидеть новые виды транспорта, которые идут по трансконтинентальному маршруту. Я считаю, что все-таки будет заключен мирный договор между Россией и Японией, и положительно оцениваю перспективы строительства мостового перехода через Невельский пролив и дальше по островам до Хоккайдо, до Японии. Я убежден, что те же самые процессы будут происходить в сторону юго-восточной Азии, в сторону Таиланда, например. Это — весьма перспективные вещи.

Безусловно, я считаю, что должны возникнуть скоростные сервисы наземного транспорта, о чем мы пока еще только говорим, но они, безусловно, возникнут. Никуда от этого не деться. Это значит, что будет меняться облик инфраструктуры, а это значит — будет изменяться содержательность нашей экономики, будет изменяться сама жизнь наших людей. Соответственно потребуется развитие новых наук, могут возникнуть и новые вызовы, о которых мы даже не подозреваем. Сегодня читал газету — наконец-то ученые поняли, что огромное количество парниковых газов выбрасывается с поверхности водохранилищ, запруд и так далее. В свое время, когда делали ГОЭЛРО или когда строили гидроэлектростанции, об этом никто не мог догадаться. Оказалось, что в затопленных, богатых с точки зрения сельского хозяйства землях, когда исчерпывается кислород, развиваются бактерии, которые в огромном количестве производят метан. Кто об этом мог подумать? Наверное, никто. Но сейчас об этом задумались. Поэтому, как будет развиваться инфраструктура, как будет развиваться использование ресурсов, которые есть, какие новые источники и энергии, и ресурсов мы будем открывать здесь у себя – это вопрос для будущих ученых, которые действительно смогут, возможно, предсказать это развитие. Так далеко мы не заходим. Мы рассматриваем развитие глобальной инфраструктуры как важный элемент будущей модели развития экономического и социального.

По поводу каких-то будущих тем для «Диалога цивилизаций». Например, генетика, медицина. Вы будете включать подобные истории? Вы уже знаете, как хотели бы развивать «Диалог», может быть, появятся какие-то дополнительные темы?

Вопрос хороший. Ответа на него нет. Как говорил Козьма Прутков, «нельзя объять необъятное». Интересных тем огромное количество. Нельзя быть всеядным. Нельзя пытаться решать всё и охватить всё, никаких ресурсов для этого не хватит. Мы вынуждены ограничить себя вполне конкретными группами тем. Их сегодня шесть. Это не означает, что набор тем не может измениться. Но если вы не достигли совершенства в том, что начали делать, перескакивать на что-то другое — это верхоглядство. Поэтому та же самая генетика, все эти трансгендерные опыты, безусловно, могут рассматриваться, например, в контексте темы «Life Space for Humanity». Это влияет на человечность в человеке. Прочитал, что появился первый ребенок, у которого набор хромосом не папа-мама, а трех человек. Это способно повлиять на будущее человека?

Конечно.

Конечно, способно. Все знают, что способно. Как? И когда это начнет проявляться? Это начнет проявляться с момента взросления этого маленького человечка или это начнет проявляться, когда таких людей станет много? И насколько много? Мы только что упомянули парниковый эффект. И упомянули, что благо получения энергии за счет гидроэлектростанции обернулось большими проблемами с точки зрения выживания человечества в современных условиях. А чего, казалось бы? Затопили просто территорию и все... А здесь происходит вмешательство в генетику человека. Мне кажется, сегодня превалирует поверхностное отношение к человеку. Оно тоже политизированное, идеологизированное.

Существует мнение, что ваш институт в Германии — это очередной think tank Владимира Владимировича. Поэтому вопрос сформулируем так: где заканчивается Кремль и начинается Якунин?

Кремль заканчивается, если географически, кремлевской стеной. Если политически, он не заканчивается нигде, потому что политика многогранна. Это — и внутренняя политика, это и внешняя политика. А всё, что касается Якунина, то всё, что касается политики России, Кремля, существует во мне настолько и постольку, поскольку я гражданин Российской Федерации. Это данность, которую я принимаю, и которой горжусь. Поэтому я всегда говорил, что какие бы виды работ я не производил, как бы критично я не был настроен ко многим явлениям, которые наблюдаю сегодня в России, я — заинтересованный гражданин. Заинтересованный в том, чтобы эти проблемы были разрешены. Касается это внутренней политики или касается это внешней политики. Но я не являюсь ни нанятым, ни скрыто нанятым работником государственных органов, которые за это получают деньги. Я деньги не получаю, я трачу деньги. Трачу, потому что верю в те идеи, которые мы проводим. Я считаю, что это идеи, которые полезны и моей стране, и ее взаимоотношению с внешним миром, и тем странам, и людям, с которыми я работаю. И я горжусь тем, что и в мою предыдущую бытность, когда я был руководителем Российских железных дорог, я исповедовал те же самые принципы, что и было отмечено теми наградами, иностранными и государственными, которых меня удостоили.





















ТЕКСТ И ФОТО: Роксолана Черноба