Вадим Махов родился 30 января 1972 года в г. Череповце Вологодской области. В 1994 году окончил инженерно-экономический факультет Московского института управления им. С. Орджоникидзе. В 1999 году получил степень МВА
в бизнес-школе нортумбрийского университета (г. Ньюкасл, Великобритания). Кандидат экономических наук. Работая в «Северстали» с февраля 1994 по июнь 2009 года, прошел путь от заместителя начальника лаборатории экономических исследований до заместителя генерального директора ОАО «Северсталь» по стратегии и развитию бизнеса. 9 декабря 2011 года состоялось первое заседание вновь избранного Совета директоров ОАО ОМЗ, на котором Вадим Махов был избран председателем Совета директоров. Акционерами была одобрена концепция развития компании до 2015 года. Принято решение разделить функции стратегического и оперативного руководства. С этой целью в структуру управления была введена должность президента, на которую назначен председатель Вадим Махов


Редкие земли: Вадим Александрович, что вас побудило выделить время в своем плотном графике, сесть и написать книгу?
Вадим Махов: На создание книги меня вдохновил Андрей Игоревич Акимов, председатель Правления «Газпромбанка». После того, как он доверил мне реструктуризацию Группы ОМЗ, он сказал: «Записывайте всё, что делаете, особенно мысли, особенно те моменты, которые касаются инноваций». Этому практическому опыту посвящена вторая часть книги «Инноваторы побеждают. Поле битвы — тяжелое машиностроение». А первая основана на моих лекциях в бизнес-школе «Сколково», которые я начал читать пять лет назад.
РЗ: О чем вы рассказываете вашим студентам на лекциях?
Мой курс про инновации сугубо практический: как создать новый продукт или усовершенствовать бизнес. Но я стараюсь стимулировать у своих студентов воображение, а точнее — системное видение того, что можно сделать по-новому. Ведь инновации — это изобретение плюс коммерция. Важно научиться адаптировать бизнес под нашу жизнь.
РЗ: Кто они — студенты «Сколково»?
Там студенты очень своеобразные. Половина из них — топ-менеджеры уровня заместителей генеральных директоров крупных компаний. Другая половина — руководители из предпринимательской среды. Одним словом, с потенциалом у них всё в порядке.
РЗ: Как вы думаете, руководство страны должно обратить внимание на тех людей, которые там обучаются?
И должно, и обращает.
РЗ: Сумеют ли эти люди оставаться эффективными менеджерами в условиях жестких санкций со стороны Запада против России?
Большинство из них всю жизнь работало в условиях жесточайшего ограничения ресурсов. Они закаленные. Да и потом, санкции приходят и уходят, а страну развивать надо. Кто сказал, что под санкциями это невозможно? Да, наверное, это чуть труднее, но зато характер крепнет.
РЗ: Что для вас означает подписание договора с китайской компанией TusPark?
Китай — очень закрытая страна, и нам было важно открыть туда двери. TusPark благодаря своим административным ресурсам помог нам в этом. Вообще, в Китае сейчас происходит много всего интересного. Например, в стране уже создано и действует 30 узкопрофильных технопарков. Возводятся инногорода быстро, и это впечатляет. В целом китайский подход весьма поучителен. У них хорошо поставлена экспертиза ценности той или иной технологии. Они четко знают, что надо прятать и закрывать, а чем можно делиться. Одна из инновационных проблем в России —
отсутствие такой четкой экспертизы. В своей книге я пишу о том, что в 30-х годах, при Сталине, на «Уралмаше» работало около 300 иностранных инженеров. В основном это были немцы. Власть прекрасно понимала, что надвигается война, и режим был во много раз более жесткий, чем сейчас. Но даже тогда не боялись приглашать иностранных специалистов. Поэтому я считаю, что нельзя бросаться в крайности. Если всё закрывать, то невозможно будет торговать технологиями. Ни одна страна, даже такая могущественная, как Китай, не может изобрести столько, сколько в состоянии придумать весь мир. Они это понимают и веками живут на торговле знаниями, а также на понимании, как этими знаниями правильно торговать. Если возвращаться к проблемам инноваций в России, то у нас как раз не хватает правильного баланса между открытостью и закрытостью. Некоторым изобретателям и ученым в нашей стране порой кажется, что их изобретение или открытие бесценно. И они, конечно, хотят получать астрономические суммы за свои разработки, не понимая, что дорого не само изобретение, а знание о том, как извлечь из новой технологии прибыль. Часто потом выясняется, что на Западе или в Китае это уже давно открыли и изобрели. Общее правило таково, что на доллар изобретения обычно тратится 10 долларов для его коммерциализации.
РЗ: Если не секрет, что вы хотели бы перенять у китайских партнеров?
Мы не говорим пока ни о совместном производстве, ни о наших инвестициях в Китай, ни об их инвестициях в наши предприятия. Время покажет. Но на сегодняшний день наши партнеры владеют одной технологией в области производства специальных марок стали, которая нам очень интересна. И, что немаловажно, они готовы ею с нами поделиться. Посмотрим, как она внедрится, какой мы получим коммерческий результат. В ближайшее время нам предстоит выяснить, работает ли эта технология в наших условиях.
РЗ: А какие российские технологии интересуют китайцев?
Прежде всего те, до которых мы их не можем допустить, — производство ядерного топлива для атомных электростанций или нефтехимических реакторов. У нас эта технология запатентована, мало кто в мире обладает ею, и конкуренты нам не нужны.
РЗ: Помогает вам в отношениях с китайцами ваш богатый опыт работы в разных странах мира?
Например, в США, в Великобритании? И да, и нет. Без сюрпризов не обходимся. Например, когда я приехал в Китай и поинтересовался, играют ли там в китайские шахматы, которые называются го, мне ответили, что в Китае сейчас гораздо популярнее традиционные шахматы. Россия и Европа начинают учиться играть в го, а они — в наши шахматы.
РЗ: А вы играете в го?
Учусь.
РЗ: Расскажите, пожалуйста, о вашем увлечении китайской философией. На церемонии подписания меморандума вам подарили такую экзотическую книгу — «Стратагемы или искусство войны» Сунь Цзы… Ничего экзотического в ней на самом деле нет. Ее изучают во многих бизнес-школах.
В России она издана и переиздана много раз с комментариями. Не скажу, что в этой книге заключено некое глубокое знание, но основы китайской философии понять можно. Китайцы считают, что самое главное — разгадать замысел противника. Тогда и уничтожить его не так трудно. Вот они и занимаются разгадыванием замыслов, и отнюдь не противников, а деловых партнеров. Всегда идет такая игра, мягкая сила, мягкое изучение, исподволь, издалека, потом всё ближе, ближе… Но, в принципе, они сейчас отходят от основ традиционной китайской философии. Вплетают в нее прагматичный американский, европейский подход.
РЗ: Вернемся к инновациям. Какова сейчас в Китае доля новой инновационной экономики?
Пока маленькая. Да, динамика очень серьезная, но пока не стоит переоценивать масштабы их инноваций. Их задача — обеспечить прирост ВВП при помощи инновационной экономики. В Китае пока еще не полностью преодолели бедность. И они понимают, что столкнулись с огромными проблемами. Внутреннее потребление не растет, оно на слишком низком уровне по сравнению с США и Европой, где уровень внутреннего потребления достигает 70–90% , а в Китае даже до 40% пока не добрались, максимум — 25–30%. Колоссальный разрыв! Но как только вы начинаете больше и активнее потреблять, у вас падают инвестиции. То есть китайцы попали в классическую ловушку, из которой тяжело будет выбраться. Что дальше? Это главный вопрос.
РЗ: Все-таки делать ставку на внутреннее потребление?
Китайцы говорят об этом. Но где тогда брать деньги на инвестиции в экономику?
РЗ: А зачем Китай сейчас так много денег инвестирует в Россию?
Не так уж и много… Я думаю, они больше озабочены развитием сотрудничества в области энергетики, потому что знают, что такое санкции, изоляция. Понимают, что и у них в любой момент может возникнуть такая же проблема, а нефти, газа, энергоресурсов не хватает. Поэтому уже лет пять тому назад они начали строить огромный терминал — нефтехранилище. Программа рассчитана до 2020 года. Выходит, что они много лет назад начали готовиться к возможной попытке международной изоляции. На всякий случай. Они же первые начали осваивать Африку и всех опередили. Китай — это по-прежнему мастерская мира. Человеческого капитала много, деньги есть. И при этом они всегда отделяют стратегические вопросы от тактических.
РЗ: А что мы можем взять у Китая?
Как России воспользоваться китайским опытом? Возможно ли мыслить сразу на 300 лет вперед? На 300 лет вперед можно было думать Романовым. На 300 лет могли думать китайские императоры. Но когда власть распределена по десяткам тысяч предпринимателей — это совсем другое дело. Однако Китай как раз может совершить рывок благодаря своей централизованной системе. Здорово то, что правительство Китая поставило четкую цель: сколько ВВП должны создать вот эти 30 инногородов. И цифры впечатляющие. Они измеряются сотнями миллиардов долларов в год начиная, по-моему, с 2025 года. Вы знаете, одно дело уметь жонглировать мячом, другое — закидывать мяч в сетку в баскетболе. И то, и другое важно, но закидывать мяч в сетку важнее. Повторяю, одна из инновационных проблем в России по сравнению с тем же Китаем — это отсутствие хорошей экспертизы ценности той или иной технологии. Поскольку такой экспертизы нет, зачастую просто ставится заграждение, и любая технология теоретически может попасть в категорию «засекреченных». Нам надо просто создавать нормальные условия работы. Майкл Милкен, известный предприниматель, не раз говорил
о том, что каждый человек с высшим образованием, а особенно — с ученой степенью, переехавший в США из другой страны (включая Россию), увеличивает богатство Штатов на 5 миллионов долларов за свою жизнь. Но, продолжал он, в странах, которые эти эмигранты покинули, эти люди такую стоимость создать бы не смогли, поскольку у них не было условий для реализации своего потенциала. В этой связи мы тоже должны стремиться к тому, чтобы создать комфортную среду для наших талантов.
РЗ: Как вы оцениваете сегодняшнюю экономическую ситуацию в России?
Сделан большой шаг вперед по сравнению с той неразберихой, которая была в стране в 80–90-е годы. Теперь, когда управляемость налажена, надо идти дальше. Китай тоже это проходил. Но он начал раньше, вышел на международные рынки раньше и уже окупил свои модернизационные затраты. А мы начинаем модернизацию, когда рынок уже во многом поделен. Вот и возникает проблема — как окупить затраты. Потенциал народа никуда не делся, он есть, был и будет. У России — прекрасный потенциал. Люди у нас и хотят, и любят, и умеют работать. Есть интересный феномен: когда птицы летят на юг, они собираются в стаи, причем в каждой стае должно быть определенное число участников — если их становится меньше, они сбиваются с курса. Возможно, это и есть российский секрет победы: когда нас много, мы интуитивно знаем, куда двигаться. И чем нас больше, тем точнее мы знаем курс. Это можно назвать коллективным разумом, если угодно.
РЗ: То есть у вас есть надежда, что в России можно будет что-то поменять?
Безусловно. И я должен отметить важную роль «Газпромбанка» и его председателя Андрея Игоревича Акимова, который удерживает вокруг себя такую огромную разнообразную команду талантливых и ярких профессионалов. Людям интересно работать. Вокруг таких личностей и формируется инновационная среда.
РЗ: Когда вы планируете написать новую книгу по инновационной тематике?
В начале 2015 года планируется к выпуску «История инноваций», которая охватывает период с 3000 года до нашей эры до нынешнего времени. Книга интересна в первую очередь тем, что это — первый опыт проследить и проанализировать роль инноваций в истории различных государств и их влияние на благосостояние. Думаю, будет интересно.