В рамках конференции, проходившей 24-25 апреля в ИМГРЭ по «повышению инвестиционной привлекательности комплексных редкометалльных месторождений с целью подготовки их к лицензированию и освоения» был заявлен доклад Артема Сергеевича Даминова об опыте производства редких и редкоземельных элементов на Новосибирском заводе редких металлов. Есть металлургические предприятия, вся годовая продукция которых измеряется десятками тонн, но продукция дорогая и нужная: редкие и особочистые металлы, реактивы. Они известны только специалистам, но это не уменьшает их важность для экономики. Одно из таких предприятий - ЗАО УК «Завод редких металлов», расположенное в Новосибирске. Журнал «Редкие земли» задал несколько вопросов заместителю генерального директора «Завода редких металлов» Артему Сергеевичу Даминову.

Редкие земли: Артем Сергеевич, с развалом Советского Союза мы утратили наши передовые позиции в редкоземельной сфере. Однако ваш «Завод редких металлов» сумел сохранить свое производство. Наверное, без сложностей не обошлось?

Проблемы, конечно, были. Потому что завод находился в центре города, где производство никому не было нужно. А нужен был участок для строительства домов, магазинов... Мы долго с этим боролись, но в 2006 году нам все-таки пришлось вынести производство в область. Стали строить там новый завод. Строительство продолжается до сих пор, восстановили пока еще не все цеха, что у нас были, не все производства.

РЗ: Одним из основных направлений деятельности вашего предприятия является производство солей редких щелочных элементов, не так ли?

Да, солей лития, рубидия и цезия. В первую очередь цезия. Производим мы его из рудных концентратов. Концентраты, правда, не российского производства, а привозные. Мы их не добываем. И, надо отметить, мы их не добывали даже во времена СССР. Но они вполне кондиционные, скажем так. У нас на этом направлении два цеха: первый – по вскрытию этих рудных концентратов с получением полуфабриката, а второй - по переработке полупродуктов после вскрытия для создания конечной продукции: солей цезия - нитрата, хлорида, карбоната, сульфата. Там порядка 70 наименований. В данный момент это самый крупнотоннажный цех. Мощность его - порядка 40 тонн в год. Еще у нас есть цех по производству висмута для фармацевтики. Цех построен по стандарту GMP (Good manufacturing practice) - это стандарт производства и контроля лекарственных средств, принятый во всем мире. Мы производим фармацевтические субстанции, которые потом поставляем на фармацевтические фабрики. И они из нашего сырья производят препараты Викалин, Викаир, мазь Вишневского и др. Кроме того, есть цех по производству заказных химических реактивов и особо чистых веществ. В этом цехе мы, кроме всего прочего, производим соединения редкоземельных металлов.





РЗ: Расскажите подробнее о предприятии, пожалуйста.

Мы всегда были опытно-промышленным предприятием с небольшим объемом производства. Во время становления редкоземельной промышленности СССР мы разрабатывали и внедряли в опытно-промышленных масштабах технологии разделения РЗМ, потом эти технологии передали в Усть-Каменогорск, Верхнюю Пышму и на другие предприятия, которые эти технологии масштабировали. Сейчас в отношении редких земель мы ставим на широкую линейку продукции (более 250 наименований), но на чистые вещи, где довольно высокая добавленная стоимость. Вот это та самая ниша, которую мы занимаем: небольшие объемы. По редким землям -объем до пяти тонн в год. Это в данный момент.

РЗ: А в перспективе?

Когда были спекулятивные явления в отношении цен, мы делали больше, потому что можно было предложить интересные технологические решения. Когда цена на лантан, например, в 2011 году составляла 100 долларов, за счет технологий мы могли предложить какую-то конкурентную цену своим потребителям. А когда сейчас на лантан цена - 5 долларов, то нам двигаться некуда. Поэтому мы и остались в сегменте чистых и сверхчистых реактивов, потому что серьезного увеличения внутреннего потребления редких земель мы не видим, несмотря на то что об этом сейчас много говорят. В советское время мы производили, к примеру, 15-20 тонн сульфата церия в год. Мы обслуживали микроэлектронику и производство печатных плат. А сейчас мы производим порядка 300 кг в год по солям церия для подобных нужд. И такая ситуация наблюдается во многих отраслях, связанных с наукоемкими технологиями. Да, может быть, потребление в этих отраслях будет расти, ведь сейчас выделяются большие деньги на НИОКР.

РЗ: А как обстоят дела с иттрием? Вы же тоже производите его соли?

Да. Его применение - это радиоэлектроника, люминофоры и т.д. Но в связи с положением на рынке и с тем, что промышленность, которая потребляла иттриевые продукты, практически мертва, объем сбыта по иттрию также очень ограничен. Не сравнить с советскими временами.

РЗ: А используете ли вы технологические отходы для производства РЗМ?

Все зависит от типа отходов. И от целесообразности.

РЗ: А есть такой опыт?

Понимаете, по редким землям это не имеет большого смысла. В силу того, что стоит копейки.

РЗ: Но это пока стоит копейки. А может, нужно все-таки какую-то технологию применить?

В отработанных катализаторах нефтехимии содержится порядка 5-7 процентов в пересчете на двуокись церия. Но чтобы ее извлечь, одной кислоты нужно потратить больше, чем весь этот церий стоит. Сейчас, по некоторым данным, цена для крупных японских потребителей по долгосрочным контрактам в Китае доходит до 1 доллара за килограмм. А в 2010-2011 году он стоил до 100 долларов за килограмм. Это был своего рода большой мыльный пузырь. Так случилось со скандием в начале 90-х годов, когда «пузырь» раздули, а реального потребления за этим пузырем не стояло. И цены упали.

РЗ: А много еще таких «пузырей»?

Это зависит от развития экономики, геополитических отношений. Но пузыри неизбежно будут. Потому что Китай - все-таки продуцент очень многих вещей. Очень широка номенклатура, где он имеет преимущественную долю на рынке. Поэтому захотят завтра китайцы сделать «пузырь» из какого-то другого продукта - и сделают, в очередной раз продиктовав свою экономическую волю. Потому что альтернативы по многим позициям Китаю просто нет.

РЗ: А вы интересуетесь ситуацией в редкоземельной отрасли Китая? У вас есть какие-то вопросы к китайскому правительству?

По большому счету, никаких вопросов нет. Потому что мы производим РЗМ в незначительных объемах. Куда нам, с китайским правительством разговаривать… Просто надо понимать, чего пытается добиться китайское правительство и к чему это может привести.

РЗ: И к чему же?

К прекращению поставок РЗМ из Китая в обозримом будущем. Легкая группа будет дешеветь, а тяжелая - дорожать. Залежи ведь ограничены. Если легкой группы, и в первую очередь лантана и церия, переизбыток, то скоро и за доллар никто их не будет покупать. А неодима нужно больше и больше с каждым годом. Соответственно и тербия с диспрозием, которыми магниты легируются, тоже будет дефицит. В 80-е, когда советская промышленность занималась производством редкоземельных металлов и концентратов самостоятельно, уже нужно было что-то делать с переизбытком лантана и церия. Тогда специально под эти металлы разрабатывались катализаторы. Но пока таких новых применений в серьезных количествах мы не видим.

РЗ: Какова производительность вашего завода по РЗМ?

Мы можем делать больше, нежели делаем сейчас. На имеющихся мощностях даже без реорганизации производства мы можем делать порядка 50 тонн в год по редкоземельным элементам.

РЗ: А вы собираетесь заниматься разделением с использованием каскадов?

При цене в 1 доллар - нет. И даже при цене в 5 долларов - нет. Потому что мы - опытно-промышленное производство. Можно что-то заработать при цене в 5 долларов, если производить эти продукты тысячами тонн в год. Но это не наша специализация. Мы можем выступить в качестве площадки для опытно-промышленного освоения технологий.







РЗ: Может ли как-то влиять на то, что вас не привлекают к реализации госсредств, ваше местоположение в Новосибирске?

Нет. Абсолютно. Сейчас государство выделило средства на научно-исследовательские работы. Но мы же не институт.

РЗ: Может, есть смысл вам создать институт?

Чтобы что-то создать, нужно в это что-то вложить. А у нас сейчас все деньги вкладываются в воссоздание тех цехов, которые были разрушены в центре города.

РЗ: Но когда пройдут НИОКР, вы сможете быть соисполнителями?

Да. Перед тем как начинать производство РЗМ тысячами тонн, надо будет провести опытно-промышленные испытания. Это мы можем сделать на своем оборудовании. И дать рекомендации по оптимизации процесса. Так что будем ждать, когда появятся внутренние потребители продукции, новые предприятия, а старые восстановят свое производство и начнут производить новые материалы.

Беседовала Екатерина Андреас

Справка: Новосибирский завод редких металлов был создан в октябре 1941 г. на базе института Сибгиредмет. За более чем 70-ти летнию историю заводом освоен выпуск более 500 наименований продукции. Продукция, выпускаемая заводом, находит применение в оборонной, электронной, текстильной, фармацевтической промышленности, производстве реактивов и собо чистых веществ. 
Сегодня ЗАО УК "ЗРМ" - предприятие, производящее широкую номенклатуру соединений лития, рубидия, цезия, иттрия, галлия, висмута, индия, лантана, церия и других редких и редкоземельных металлов высокой и особой чистоты в промышленных объемах. Возможна наработка заказной продукции с заданными потребителем характеристиками. ЗАО УК "ЗРМ" заинтересован в сотрудничестве с предприятиями, имеющими технологические отходы, содержащие редкие металлы. Завод готов переработать их на готовый продукт по предложениям заказчика.