Прагматичный подход к анализу проблем отношений между Россией и США сможет оздоровить их, заявил глава МИД России Сергей Лавров на пресс-конференции после переговоров с Госсекретарем США Рексом Тиллерсоном. Главной темой переговоров были сложные отношения между государствами: по словам Лаврова, России необходимо понять намерения новой американской администрацией, чтобы «откровенно и честно попытаться прояснить перспективы взаимодействия по всем вопросам».    

На вопросы журнала «Редкие земли» о тенденциях в отношениях между Россией и Америкой ответил член-корреспондент РАН, профессор РАН, врио директора НИ Института мировой экономики и международных отношений имени  РАН им. Е.М. Примакова Федор Войтоловский.

РЗ:
– Каковы наиболее важные вопросы сотрудничества между Америкой и Россией в области ядерной безопасности ?

Федор Войтоловский:
– На повестке дня - продление договора о стратегическом наступательном вооружении. В 2021 году заканчивается действие Пражского договора, на основе которого мы сейчас живем, и в котором прописаны потолки в ограничении стратегического наступательного вооружения. Возникает вопрос: будем ли мы вырабатывать новое соглашение? Если да, то уже сейчас нужно начинать эту работу. Или мы будем продлевать это соглашение, сохраняя существующие потолки по стратегическим наступательным вооружениям? Это первая тема.

Вторая – это проблема противоракетной обороны. С самого начала, когда США вышли из договора по противоракетной обороне, Российская Федерация выступала за то, чтобы достичь некоего компромисса относительно регламентации международно-правового урегулирования вопросов создания систем противоракетной обороны. Когда готовился Пражский договор о сокращении стратегических наступательных вооружений, Россия выступала с инициативой зафиксировать в договоре также вопрос о стратегических оборонительных вооружениях противоракетной обороны. Американская сторона отказалась, даже договор был ратифицирован Конгрессом США без российской преамбулы, в которую мы пытались внести вопрос противоракетной обороны. Были дебаты, были попытки поиска компромиссов между сторонами по этому вопросу, но логика развития систем противоракетной обороны американских (потому что никаких систем противоракетной обороны НАТО не существует, хотя они так и называются) подчинена логике не только и не столько военной, сколько финансовой, экономической, технологической. Потому что это новые технологии, которые могут иметь двойное назначение и быть использованы и в военной, и в гражданской сфере. В гражданской сфере они дают возможность компаниям, которые их используют, заработать очень большие деньги, получив предварительные стартовые государственные инвестиции. Это интересы военно-промышленного комплекса, который всегда имеет своих политических лоббистов и заинтересован в том, чтобы проталкивать и тиражировать перспективные системы. И, наконец, это логика политическая, потому что, например с помощью развертывания ПРО США в Европе (которые называют ПРО НАТО), Соединенные Штаты создают еще одни военно-политический барьер не между Россией и НАТО, а между Россией и ЕЭС: ведь если вы развертываете систему противоракетной обороны, вы не можете охранять только страны НАТО и не охранять соседей, которые не входят в военно-политический блок. То же в Азиатско-Тихоокеанском регионе: с помощью этого средства Соединенные Штаты стараются создать дополнительный барьер между Китаем и странами региона. Да, они говорят, что система против Северной Кореи, но на самом деле все понимают, для чего и для кого создается эта система. 

Вот это и есть те вопросы, которые находятся на повестке дня у нас с Соединенными Штатами. Но есть еще очень важные вопросы, связанные с нераспространением оружия массового уничтожения, и здесь нам необходимы активный диалог с американцами и сотрудничество. Есть вопросы контроля над обычным вооружением в Европе. Есть вопросы, по которым американская сторона сейчас пытается инициировать обсуждение, предъявляя к нам претензии, но нам тоже есть, что предъявить американцам, например, в области сохранения режима договора о ракетах средней и меньшей дальности. У нас очень широкая повестка вопросов в сфере военной безопасности, но, на самом деле, в сфере невоенной безопасности у нас больше общих с американцами вызовов и угроз, чем противоречий. Например, тот же международный терроризм, по которому можно вести диалог. В военной сфере больше противоречий, которые можно и нужно обсуждать, по которым нужно искать компромиссы, а в невоенной сфере есть точки для сотрудничества.

РЗ:
- Какой прогноз вы дадите по развитию взаимоотношений в военно-космической сфере?

Федор Войтоловский:
- Сохраняет свое действие договор о трех средах с точки зрения испытаний таких систем. Россия выступала неоднократно против милитаризации космоса, американцы очень сдержанно реагируют на инициативы такого рода. Еще с рейгановских времен, как вы помните, проект стратегической оборонной инициативы предусматривал наличие космического эшелона. То же самое – проект глобальной стратегической ПРО Буша-младшего, в котором предполагался космический эшелон. Обама, пойдя на так называемой поэтапно-адаптивный подход, в соответствие с которым развертывание систем противоракетной обороны должно соответствовать темпам развития угроз, немного отошел от этой темы. Можно предполагать, что новая республиканская администрация, которая собирается увеличить военный бюджет (сейчас пока заявлено 54 миллиарда долларов, но возможно, будет еще большее увеличение), от проектов развертывания глобальной ПРО не откажется, и, возможно, там будут развиваться космические системы слежения и наблюдения. Ударные системы американцы вряд ли будут размещать в космосе в ближайшие годы. Но системы слежения, новые спутниковые группировки - безусловно, у наших американских партнеров есть это в плане. Другое дело, что развитие военно-воздушных сил в России тоже предусматривает развертывание новых перспективных систем при том, что Россия последовательно выступает против милитаризации космоса и настаивает на этом на международной арене.

РЗ:
– Как вы считаете, те группы, которые занимаются стравливанием, преследуют государственные интересы, или они преследуют корпоративные интересы?

Федор Войтоловский:
– Вопрос, кого считать инициаторами конфликтов – стороны конфликта или тех, кто стимулирует развитие конфликта. Существует устоявшаяся практика регулирования конфликта, которая в международной сфере знакома с 1960-х годов. Да, когда у вас есть конфликт как инструмент воздействия на обе стороны конфликта, или на третью сторону, прямо или косвенно вовлеченную в этот конфликт, используется различный инструментарий, и цели и результаты могут быть различными – все зависит от каждого конкретного случая. И экономические, и политико-психологические, и военные цели в каждом отдельном случае – это всегда отдельная система. У нас в институте есть центр ситуационного анализа, который уже на протяжении многих лет занимается анализом международных конфликтов по методике Евгения Максимовича Примакова. Мы разбираем каждый конфликт, есть системный подход, и мы анализируем первопричину, рассматриваем внешних и внутренних участников, субъекты, вовлеченные силы, группы интересов. Для этого есть  методология, подходы. В каждом отдельном случае это всегда не сумма действий, лиц или групп – это более сложная система. Можно заварить конфликт в каком-то регионе, но это не значит, что результаты развития этого конфликта будут такими, какими ожидали создатели конфликта.

Вот, украинский кризис – конфликт, который возник под влиянием внешних сил, но прежде всего мотивирован он был интересами бизнес-бюрократических групп самой Украины. Но кто пострадал больше всех? Пострадали, кроме самих украинцев, соседние страны - Россия, Евросоюз, которые понесли серьезные экономические и политические издержки. Как сказал мне один мой американский коллега: «У вас такая замечательная ситуация в украинском кризисе: вас вытеснили из зоны ваших интересов и при этом вас же сделали виноватыми». Конфликты, которые происходят сейчас в Ираке, Сирии, Афганистане, инициировались силами извне, которые зачастую  подталкивали внутренние противоречия, но цели были сначала одни, а потом, когда конфликт разворачивался, его масштабы намного перекрывали решение тех задач, которые пытались достичь инициатор конфликта. Каждый раз это черный ящик: вы вкладываете туда несколько плюсов, несколько  минусов, а получаете далеко не всегда единицу. 

РЗ:
– Какой конфликт легче разобрать: который был 100 лет назад, или который идет сейчас?

Федор Войтоловский:
– В этом специфика работы политолога. Мы работает как историки, только в реальном времени. Историк имеет базу источников: он работает с письменными источниками, статистикой, и этот набор относительно лимитирован. Политолог работает с открытыми источниками, открытой информацией, статистикой, и собственными знаниями и методами.

РЗ:
– Для этого используются компьютерные программы?

Федор Войтоловский:
– Это делается мозгами. Ни один компьютер не даст методику, которая позволит проанализировать конфликт. Конфликт нельзя смоделировать математически. Все попытки моделирования общественно-политических процессов провалились в 1970-е годы, и сейчас никто этим практически не занимается. Есть, конечно, какие-то экспериментальные методики анализа, но они непродуктивны и малоэффективны.

РЗ:
– Как вы полагаете, эти люди, провоцирующие конфликты, действительно хотят «просто лучше жить»?

Федор Войтоловский:
– Есть феномен суицидального терроризма. Это люди специфического психотипа, которые в определенных обстоятельствах оказываются психологически готовы к тому, чтобы при идеологической обработке выполнить задачу, которая связана не с их жизнью, а с решением чужих задач, возможно, гораздо более меркантильных и прагматичных, нежели та идеологическая начинка, которой начиняют этих людей. 

РЗ:
– Как вы относитесь к идее, что есть поколение людей, которые хотят умереть героически? 

Федор Войтоловский:
– Такие люди есть в каждом поколении, и их обычно используют для решения каких-то политических задач. Их может быть больше, может быть меньше, но он есть всегда, и их используют. Так всегда работали спецслужбы мира, с XIX века минимум, может, и раньше. Таких людей использовали для разжигания настроений, и не нужно видеть за этим конспирологию, нужно понимать, что такой тип всегда находит себе реализацию. 

РЗ: 
– Как, вы полагаете, будут развиваться отношения между Россией и Америкой? Видно, что есть обоюдная добрая воля, и тут же идут доклады спецслужб... 

Федор Войтоловский:
– У спецслужб такая работа. Если мы посмотрим на логику развития американо-российских отношений после окончания холодной войны, то ей совершенно не хватало, в отличие от американо-китайских отношений, экономической мотивации. Если с Китаем, начиная с политики открытости реформ, США начали интенсивный экономический диалог: торговые связи, инвестиции, приход американского бизнеса, в том числе со своими технологиями, в Китай, то с Россией все это развивалось медленными темпами. У нас был политический диалог по разным вопросам, в том числе по вопросам безопасности, у нас были противоречия, но у нас не возникало настолько серьезных экономических связей, чтобы они сдерживали противоречия в военно-политической сфере. Когда у нас возникал кризис в отношениях в 1999 году из-за Косово, в 2008 году из-за Грузии, в 2014 году из-за Украины, – каждый раз у нас очень быстро, резко ухудшались отношения, и интересами бизнеса руководство обеих стран активно пренебрегало. Причем Россия всегда стремилась сохранить экономический диалог, и наоборот, создавала условия для того, чтобы американский бизнес в России не пострадал. Наши американские партнеры (и об этом много говорят представители американского бизнеса) часто жертвовали интересами американских компаний, которые работали в России, подчиняя экономические интересы логике политических целей текущего момента. Сейчас, например, показательны цифры американской торговли: до российско-украинского кризиса, в 2013 году, у нас товарооборот был на сумму почти 40 млрд долларов, сейчас мы упали примерно до 20 млрд долларов. Причем это маленькие цифры: 40 млрд долларов несопоставимы с 380 млрд, которые были с Евросоюзом, или с 600 млрд, которые США имеют с Китаем. Но для российской экономики это были существенные цифры. И американский бизнес, работающий в России, понес колоссальные убытки из-за санкций, и многие американские компании были вынуждены уйти из России. В этом смысле администрация Обамы оказалась совершенно не бизнес-ориентированной. Хочется надеяться, что Трамп – бизнесмен, и у него будет другая логика действий.


Ранее в ТАСС состоялась пресс-конференция, посвященная выходу исследования Института мировой экономики и международных отношений имени Е. М. Примакова Российской академии наук (ИМЭМО РАН) «Мир 2035. Глобальный прогноз» под редакцией президента ИМЭМО РАН Александра Дынкина, в которой авторы рассказали о тенденциях и долгосрочных перспективах мирового развития, а также формировании комплексного образа будущего. Это уже третий исследование в тематическом сборнике, представляющим прогноз мировой экономики, охватывающий ключевые тенденции развития в области идеологии, политики, экономики, инноваций, социальной сферы и международной безопасности на ближайшие 15 лет. Первое исследование «Мир на рубеже тысячелетий» был опубликован в 2001 году и включал прогноз до 2015 года, второе – «Стратегический глобальный прогноз 2030» вышел в 2011 году. Федор Войтоловский вошел в состав совета руководителей разделов «Прогноз» третьего исследования.