Парижское соглашение — международный договор по климату, принятый 12 декабря 2015 года по итогам 21-й конференции Рамочной конвенции ООН об изменении климата (РКИК) в Париже. Участники соглашения обязуются не допускать к 2100 году повышения средней мировой температуры более чем на 2 градуса по сравнению с доиндустриальной эпохой. Соглашение подписали 194 участника РКИК, включая Россию. При этом его уже ратифицировали 117 стран, Россия пока не вошла в их число.

Как известно, научно-политический консенсус относительно роли человека в глобальном изменении климата подвергается серьезному сомнению, как в обществе, так и со стороны специалистов в области наук о Земле.

Резко выступает против климатического соглашения и избранный президент США Дональд Трамп. Таких же климатических скептиков он набирает и в свою команду. По словам Дональда Трампа, «теория глобального потепления придумана Китаем, чтобы сделать производство США неконкурентным. Мы не можем продолжать уничтожать конкурентоспособность наших заводов и производств, чтобы сражаться с мифическим глобальным потеплением! Китай не делает ничего для борьбы с изменением климата. Они сжигают все, что может гореть, и им наплевать».

Планирует ли Россия так же защищать свои национальные интересы? Наряду с радикальными апологетами гипотезы об антропогенном влиянии на климат и так называемыми климатическими скептиками, всегда есть люди, которые считают, что к любому вопросу нужно подходить взвешенно, тщательно анализируя экономические последствия тех или иных внешнеполитических решений.

Круглый стол, организованный в ТАССе компанией McKinsey&Company, собрал представителей разных заинтересованных организаций и ведомств, специалистов, представляющих разные точки зрения на возможные социально-экономические последствия присоединения России к Парижскому соглашению.



Руководитель Центра экологии и развития Института Европы РАН, один из участников переговорного процесса по Парижскому соглашению Сергей Рогинко, сразу сказал, что пока переговоры по этому соглашению больше похожи на загадку о часах, которые «идут и стоят одновременно». Эксперт подчеркнул, что само соглашение пока напоминает «кота в мешке», а осторожная позиция России, не спешащей с ратификацией, является в итоге самой дальновидной.



«Очевидно, что Парижское соглашение будет обрастать правоприменительными документами и неизбежно обернется некой системой контроля выбросов, в том числе и выплат», — заявил «главный климатический скептик круглого стола», генеральный директор Фонда национальной энергетической безопасности Константин Симонов. «Есть огромные сомнения в том, что выбросы СО2 — самое страшное для человечества. Это лишь одна из гипотез, которая лежит в основе соглашения, но она не является общепринятой, хотя сторонники соглашения и утверждают, что это истина в последней инстанции. Но приведет это к тому, что каждая компания, обязавшаяся лимитировать выбросы, просто будет делать взносы в общую кассу. А механизм этих взносов до конца непонятен. Куда все это пойдет?»



Солидарны с Константином Симоновым были и директор по стратегии Сибирской угольной энергетической компании (СУЭК) Владимир Тузов и заместитель председателя Комитета Государственной Думы РФ по энергетике Дмитрий Исламов. Они отметили, что ряд отраслей промышленности и энергетики, считавшихся «грязными», такие как угольная, например, в последние десятилетия стали значительно «чище», благодаря внедрению новых технологий.
Если климатические скептики, как правило, представляют реальные отрасли промышленности и приводят в подтверждение своей позиции экономические аргументы, то сторонники скорейшей ратификации Парижского соглашения говорят о рисках потери имиджа на мировой арене и проблемах с интеграцией в мировое политическое сообщество.



Так заместитель директора департамента государственной политики и регулирования в области водных ресурсов и гидрометеорологии Минприроды России Лариса Корепанова считает, что ратификация Парижского соглашения — это именно имиджевая мера.



По большей части согласен с ней и руководитель программы «Климат и энергетика» Всемирного фонда дикой природы (WWF) России Алексей Кокорин, который уверен, что ратификация документа принципиально не отразится на экономике или экологии России, но она нужна, чтобы иметь имидж «зеленой» страны.

Почему Парижское соглашение вызывает такой резонанс? Главный риск — последующая возможность использования радикальных методов реализации соглашения, например введение так называемого углеродного сбора. Его идея в том, что вводится некая плата на традиционную энергетику и добычу углеводородного сырья, которая должна пойти на финансирование альтернативной экологически чистой энергетики, в том числе и на международном уровне, и это может быть использовано для дискриминации отдельных отраслей и государств. С другой стороны, факт неприсоединения к соглашению может стать поводом для введения различных санкций и использования против неприсоединившихся стран рычагов экономического давления.
В любом случае, у России есть время подумать до 2020 года.

Тексст и фото: Владислав Стрекопытов