Журнал «Редкие земли» продолжает серию публикаций о редких людях. На этот раз на выставке «Уникальная Россия», проходившей в этом году в Гостином дворе, мы встретились с Мехти Исламовым. Полный кавалер ордена Карла Фаберже, крымский мастер ювелирного искусства, которого знает весь мир.







Его лицо словно выточено из камня - крупные черты, правильные строгие линии, тяжелые брови над полными жизни выразительными глазами. Тонкая сетка морщин вокруг них выдает непростую профессию обладателя...

- Ещё до того, как я стал студентом, будучи абитуриентом, у меня в Доме художника было две персональные выставки. Кто художник, тот понимает. В советское время в Доме художника люди по 25 лет трудились, чтобы добиться «персоналки». А я вот такой был очень амбициозный молодой, я всегда уважал только амбициозных людей - похорошему амбициозных, не кичливых, не заносчивых. Я всегда говорил - да, я, конечно, должен быть минимум Леонардо современности, а зачем тогда этим заниматься? Какое-то вот такое воспитание внутри всегда с детства у меня было, и началось это с пяти лет, когда у нас традиционно мальчиков отдают на борьбу. Вот папа меня отдал на борьбу в шесть лет. Попал в сборную Олимпийского резерва, занимался, уже хороший уровень.

Приезжает тренер – скандал. Мама говорит: «Все, он больше не пойдет! Я не хочу, чтобы у него были уши, как у вас!»
А тренер был трехкратный чемпион мира, Ашноков Мухамед Поткович, он сейчас возглавляет Федерацию вольной борьбы Кабардино-Балкарии.
Он ей, значит, в ответ: «Да у меня самые красивые уши! Да все женщины без ума от моих ушей!». «Извините, нет» - ответила мама.

И вот эта амбиция, я считаю, очень правильная вещь, в принципе, для любого человека, а особенно для творческого, когда ты действительно мечтаешь не о генерале, а о генералиссимусе. Но я никогда не думал, что буду ювелиром.


Большой путь часто начинается со случайности. Мехти Исламов студентом сорвал джекпот, но вовремя почувствовал, что его жизненная энергия — в другом. Художник не обязательно работает с красками...

- Я защитил диплом, когда закончил Самокиша (Художественное училище им. Н.С. Самокиша, одно из старейших учебных заведений Крыма ред.). Там меня вместе с еще двумя студентами отправляют как лучших в Италию. Мне говорят - счастливец, джекпот, поедешь в Неаполь, Пизу, сразу с первого курса будешь там работать! А потом я попадаю к своему же однокурснику в мастерскую, а он ювелир. И вот он плавит в тиглях металл, я смотрю на это все, как начинает гореть, из аморфного переходит в живое, как начинается выплеск энергии, и меня изнутри переворачивает всего.

Я говорю: «В ученики возьмешь?». Он сначала смеялся, а когда понял, что я серьезно, сказал: «Почту за честь!».
Потом бегал за мной ректор: «Ты почему не приехал, ты опозорил нас! Тебя ждали. Мы слышали, ты там на жизнь себе ковыряешь!». Знаете, так унизительно. Был такой председатель Дома художников Моргун Николай Сергеевич, он тоже эту фразу говорил, так вот я сказал: «Николай Сергеевич, придет время, и вам будет стыдно, вот поверьте мне, вы извинитесь за то, что вы так назвали, так унизительно сказали про ювелиров». Я этим дышу теперь.

Со мной потом был случай. Человек с 5 курса медицинского института, без пяти минут великолепный врач, пришел - возьми! Я говорю, меня потом твои родители линчуют и скажут, что я сбил парня с прямого пути. Ну как же так, в него вложили, продумали, как и что он будет, а тут он бросает институт и приходит ко мне, «возьми»! У нас есть такая фраза - проверка гвоздем. Бывает проверка огнем, а это гвоздем, то есть ты даешь человеку гвоздь и говоришь - хорошо, беру, на тебе инструмент, иди, режь. Вот вырежешь упражнение - принесешь. Ничего гвоздем ты не вырежешь, конечно. Смысл этого упражнения в том, чтобы проверить человека, бросит или нет. Он приходит ко мне через какое-то время - сделал! Я про себя думаю - ну это ж кишку надо иметь, чтобы такое совершить. Я ему еще одно упражнение, он опять приходит. Тогда уж я говорю, все, давай перестанем баловаться, начнем заниматься серьезно.

Понимаете, чем мне понравилось ювелирное искусство? Во-первых, я изучал горячую эмаль, поверьте мне, ни у кого нет достоверной информации о технологии данной вещи. Я две тысячи опытов поставил сам. Создал лабораторию, в которой понимал эти процессы, например, читал в свое время очерки о Карле Фаберже. Помните знаменитый Керченский клад, Симферопольский клад? Там была найдена скифская грануляция, причем не накладная, а сквозная. Это очень редкая техника. Когда-то императрица заказала копию ему. Он 11 лет пытался, потом извинился и сказал, что он действительно не смог. Техника утеряна полностью. Меня это дёрнуло - как это так? И я за полтора года, не знаю, наверное, создал свою технологию. Может быть, я, не понимая, воссоздал технологию. Вот смотришь на серьги, они висят в воздухе и непонятно как, а сопромат-то где? Я сделал гранулированные вещи, повез в Италию. В Национальном музее Рима мне сказали - этого не может быть! Вот у этрусков такое было, а это какое-то мошенничество, сейчас нет этой техники.

Над своими открытиями Мехти Исламов бился по-настоящему, кровью и потом добиваясь результата. Господь не посылал мастеру знамений, но дал ему намного больше на этом трудном пути...

- Как великий Леонардо, когда его спросили об истинном таланте, он сказал - соотношение 1% таланта и 99% крови и пота. Вот если в тебе есть это соотношение, вот истинный талант — 1 к 99. Если нет, то эта звездочка, она раз! - и гаснет. Ты превратишься в пиарменеджера, я не знаю, в кого еще, но ты перестанешь быть художником. У художника его вещи говорят, там языка не надо.

Сейчас основа - кичливость и высокомерие. Ну вот купил ты тряпку... Я почему перестал покупать что-то совсем дорогое — нет смысла. А ювелирные украшения — это аксессуар, который настолько индивидуален, особенно у мужчины. Он передает не просто статус, а внутреннее состояние, сердце, интеллект, уровень. Почему у нас, например, очень мало хороших мастеров мужских по ювелирному искусству? Вот мало! У меня был период, когда я был топовым мастером по мужским украшениям. И тут первое искушение в жизни - я делаю, и разумеется, серьезные мужи заказывают в золоте. А Господь запретил мужчинам золото! Сказано: если желают они рая, то пускай не носят золото и шелка. И я перестаю делать золотые мужские вещи. А мне звонят - ты что, тут заказы, клиенты! Знаете, чем закончилась эта история? Самые свои любимые вещи я сделал из серебра.

Его вдохновили работы рожденного в России родителями европейцами Карла Фаберже. И не оставляют равнодушным коллекции арабских музеев. Турецкая культура Мехти Исламову близка как родная. Язык искусства — больше национального...

- Мы все русские, мы все люди одной империи. И когда меня спрашивают, я говорю, что все очень сложно.
Наша Родина прожила три главных периода.

Первый период - формирование нас как общности, это период великих гуннов, когда создавались великие империи. Начинали их создавать тюрки, они были основой этого котла. Второй период — это золотоординский период, когда мы тоже были одной империей, цельным государством. И третий период, когда уже Романовы пришли к власти и мы стали великой Российской империей. Но это все об одном и том же государстве, как я понимаю историю. Об одном и том же народе, об одной и той же общности.

Все знаковые вещи я всегда старался вобрать из русской ювелирной школы. Именно эпохи золотого века. Для меня очень близка турецкая культура, я посещал много музеев и в арабском мире, и в Турции. Но когда я там увидел произведение Карла Фаберже, понимаете, у меня так вот ёкнуло внутри, и потом, когда я вышел, через какое-то время я осознал, что там, среди вот этой толпы, да, я был русский, знаете, по-настоящему.

Творчество — такая синусоида порывами, вверх-вниз, вверх-вниз. Специально я себя не раскачиваю. Это всё сказки, и, как правило, даже не самих художников, а искусствоведов, которые начинают придумывать, понимаете, легенды древнего мира. Я иногда слушаю, смеюсь, Понимаете, там рассказывают, как она улыбалась таинственно, и это все-таки была она, и что же она там имела в виду. И никто не говорит, что просто женщины натуры не было, художник мужчину посадил, будучи сам нетрадиционной ориентации и его, так сказать, дружок тоже, ну и получилось так забавно, понимаете, да? Поверьте, в жизни, я же говорю, очень часто так. Задача искусствоведов, их смысл в том, чтобы это все было красиво. По-настоящему это работает, вот лично у меня так, есть национальные направления искусства.

Я могу, не останавливаясь, без передышки делать один эскиз за другим, потому что этим вообще дышу. Когда я работаю над какими-то вот такими серьезными, веховыми для себя вещами, иногда бывает сразу, иногда бывает долго, иногда бывает где-то останавливаешься, откладываешь сознательно и говоришь — нет, пусть полежит.

У меня такое отношение, знаете... Мне говорят — вот, вы добились! А я отвечаю, послушайте, по большому счету вот от ваших слов у меня крылья не вырастают, что я что-то сделал, и ни у кого, поверьте, не вырастают. Ангелы сотворены с крыльями, а человек из глины, поймите. И в этом мудрость великая Господа.

Человек непременно в судный день будет спрошен за то, как он приобрел и как он потратил. При этом все, что у него написано на лбу, ему было предписано за 50 тысяч лет до сотворения всего сущего. То есть еще до сотворения живого за пятьдесят тысяч лет Господь предопределил судьбу каждого творения.