Фото: Редкие земли

В Москве прошел Международный геологический форум «Геологоразведка 2018». В этом году пленарная сессия форума была посвящена перспективам геологоразведочных работ на углеводороды на континентальном шельфе. Центральным было выступление главы Росгеологии Романа Панова, который по окончании пленарной сессии ответил журналу «Редкие земли».

Мировая нефтегазовая отрасль в ближайшее время будет вынуждена столкнуться с дефицитом добычи на истощающихся традиционных месторождениях, в связи с чем уже сегодня возникает  необходимость максимально активно вовлекать в разработку трудноизвлекаемые запасы, потенциал которых в мире в целом, и в России в частности, очень велик.

В последние годы неоднократно заявлялось о том, что разработка континентального шельфа Арктики имеет стратегическое значение для развития отечественной нефтегазовой отрасли, обеспечения ее конкурентоспособности и устойчивого развития на долгосрочную перспективу, поэтому опережающее освоение континентального шельфа является неотложной задачей для формирования резерва ресурсов России.

Развитию шельфовых проектов, на первый взгляд, способствует и складывающаяся мировая конъюнктура на нефть. Еще год назад никто из аналитиков не мог представить, что цена на нефть так быстро вырастет до 70-80 долларов за баррель. Сейчас же большинство из них, несмотря на бурное развитие в мире возобновляемых источников энергии, говорят о том, что спрос на нефть продолжит расти в ближайшие 10-15 лет, а цена в течение 5-7 лет может вернуться на уровень 2014 года, когда за баррель давали 100-110 долларов.

Казалось бы, стимул к разведке и освоению ресурсов арктического шельфа должен расти, особенно в условиях стремительно снижающейся обеспеченностью ресурсами отечественной нефтегазовой отрасли. А на шельфе арктических морей, по некоторым оценкам, сосредоточено более 100 млрд тонн в нефтяном эквиваленте. Но для того, чтобы даже небольшая часть из этой ресурсной базы была освоена, ее надо доизучить, потратив на это гигантские деньги. И начнут ли шельфовые проекты давать отдачу до того, как истощатся традиционные источники? Ведь главная задача, поставленная руководством страны перед отраслью, — не допустить снижения объемов добычи. Тем интереснее было узнать мнение генерального директора российского геологического холдинга «Росгеология» Романа Панова о том, куда государство планирует вкладывать и без того ограниченные ресурсы для того, чтобы обеспечить решение этой задачи.

Роман Панов: «Это тема, требующая всестороннего анализа и очень выверенных решений, поскольку инвестиции в шельф самые дорогостоящие, риски запредельные, а эффективность по сравнению с теми проектами, которые сегодня реализуются на сухопутной части, сопоставимы. Поэтому, это большой вопрос как для регулятора в лице Министерства природных ресурсов, так и для компаний, и для нас как представителей государственного сектора отрасли, в каком направлении дальше будет развиваться геологоразведка в России».

Прежде чем перейти к конкретике, глава Росгеологии остановился на вопросе обеспеченности ресурсами. В проекте Стратегии развития минерально-сырьевой базы России до 2035 года выделены 14 видов полезных ископаемых, по которым требуются целенаправленные меры со стороны государства по восполнению их ресурсной базы. На первом месте в этом списке стоит нефть. Затем следуют: природный уран, хромовые руды, медь, цинк, свинец, золото, серебро, МПГ, алмазы, бентониты, графит, особо чистый кварц, подземные воды.

Роман Панов: «В сентябре этого года на уровне Правительства России впервые был поставлен вопрос о необходимости мер стимулирования для поддержания объемов добычи нефти на территории России. Впервые были озвучены объективные цифры состояния дел и перспектив добычи. Из прогнозируемых 590 млн тонн, которые заложены в проект Стратегии развития минерально-сырьевой базы, к 2035 году мы в лучшем случае будем иметь 410-420 млн тонн добычи.

Стоял вопрос о мерах поддержки геологоразведки в РФ для того, чтобы сохранить загрузку инфраструктуры, обеспечить те экспортные потребности, которые есть у Российской Федерации, и в целом сохранить темпы роста экономики, которые определены в «майских» указах Президента. Задачи поставлены очень амбициозные. Сырьевой сектор составляет существенную долю ВВП, порядка 10%, а если вместе с перерабатывающими отраслями и энергетикой, то это все 25%. В этом контексте минерально-сырьевая база является определяющей, и на среднесрочную перспективу никаких других отраслей экономики, способных дать драйвер развития российской экономики такими темпами, которые предусматриваются в программных документах, нет».

Перед нефтегазовой отраслью стоит задача сохранения существующих темпов добычи, а также сохранения уровня себестоимости этой добычи. При этом финансирование геологоразведочных работ на углеводороды со стороны государства ежегодно снижается. Сегодня оно составляет 15 млрд руб. в год, а в 2019 году будет и того меньше — 12 млрд. руб. Для сравнения, в Норвегии объем прямых государственных инвестиций в развитие ресурсной базы углеводородов в пересчете на рубли составил в 2018 году около 120 млрд руб., а к 2022 году государственное финансирование должно увеличиться на 47% по сравнению с 2017 годом и составить в рублевом эквиваленте 175 млрд руб. в год.

Роман Панов: «Средств катастрофически недостаточно не только для проведения геологоразведочных работ. Их недостаточно для того, чтобы организовать региональные, поисково-оценочные работы и обеспечить необходимый уровень научной поддержки этих работ. Я уже не говорю о тех технологических проблемах, с которыми сегодня сталкивается отрасль».

При непринятии мер по воспроизводству МСБ к 2035 году Россия может потерять до 40% ежегодного объема добычи нефти. Современный вызов развитию МСБ нефти в России сегодня сопоставим с необходимостью создания мощной МСБ нефть в СССР в 60-х – начале 70-х годов XXвека.

Сопоставление объемов бурения и добычи на коротком временном горизонте приводит к ошибочным выводам о достаточности объемов бурения в России для воспроизводства МСБ нефти. На первый взгляд увеличение объемов бурения приводит к росту объемов добычи нефти. В действительности же рост объемов эксплуатационного бурения при сохранении на низком уровне объемов поисково-разведочного бурения говорит лишь о наращивании добычи на существующих месторождениях без соответственного перспективного развития МСБ, то есть, об истощении действующей ресурсной базы. Для предотвращения снижения добычи нефти необходимо существенно увеличить объемы поисково-разведочного бурения, которые должны составлять не менее 25% от общего объема бурения на освоенных территориях (сейчас эта цифра составляет около 5%) и 30-40% — на новых территориях и шельфе.

Роман Панов: «Вот он прямой ответ на вопрос о том, почему у нас не формируется перспективный поисковый задел, почему нет новых объектов, готовых для передачи под лицензирование компаниям-недропользователям, и где тот самый ресурсный потенциал, который в перспективе должен обеспечить темпы добычи на предусмотренном Стратегией уровне».

И в таком контексте однозначно понятно, в каком месте фразы «Бурить нельзя откладывать», заявленной в виде слогана форума, следует поставить запятую. Бурить надо, но там, где экономически оправдано.

Роман Панов: «Как ни удивительно, это не шельф и не Дальний Восток. Это традиционные районы добычи: Сибирский, Приволжский и Уральский федеральные округа. Если на них сосредоточить сегодня инвестиции, они способны на горизонте до 2035 года дать свыше 60% прироста ресурсной базы. Еще порядка 20% дают Северо-Кавказский и Южный федеральные округа и только 4% способны дать до 2035 года проекты на шельфе.

Это не говорит о том, что шельфом не надо заниматься. Надо. Изученность российского шельфа крайне низкая. Но, с точки зрения приоритетов, традиционные районы добычи сегодня имеют колоссальный потенциал прироста запасов, и на этом должен быть сосредоточен фокус внимания как государства, так и компаний-недропользователей».

В качестве необходимых мер Роман Панов предложил вернуть в фокус национальных приоритетов вопросы развития МСБ, принять Стратегию развития МСБ Российской Федерации до 2035 года и, на ее основе, Государственную программу геологического изучения недр и воспроизводства минерально-сырьевой базы Российской Федерации (ГИН, ВМСБ) на 2021–2025 годы с увеличением финансирования по этой программе минимум до 80 млрд рублей в год при соблюдении пропорций финансирования: 70% — на ВМСБ, 30% — на ГИН.

Отвечая на вопрос ведущего о том, существуют ли на сегодняшний день долгосрочные программы изучения арктического шельфа, глава Росгеологии ответил: «Отдельных программ по развитию арктического шельфа не существует. Работы ведутся в рамках подпрограммы по воспроизводству минерально-сырьевой базы, которая входит в программу «Воспроизводство и использование природных ресурсов». На сегодняшний момент реализуются относительно небольшие объемы 2D-сейсморазведочных работ. Достаточно ли этого для повышения уровня изученности арктического шельфа? Наверное, нет. Нужно ли на это тратить сегодня большие деньги? Это вопрос, на который должна ответить Стратегия. Что касается проведения конкретных работ, это сегодня фокус внимания компаний-недропользователей, у которых достаточно обширная лицензионная база».

Мы задали Роману Панову вопрос о том, на какие направления сотрудничества с зарубежными партнерами сместится фокус внимания в случае пересмотра приоритетности проектов на арктическом шельфе Российской Федерации.

Роман Панов: «Арктика это не только шельф, это еще и значительная часть континентальной суши. И проект Стратегии развития минерально-сырьевой базы предусматривает значительные инвестиции в этот регион. Кто касается международного сотрудничества, то сегодня Росгеология проявляет большой интерес к участию в проектах за рубежом по выявлению потенциальных ресурсов и запасов, которые могли бы быть востребованы российскими компаниями. Россия, безусловно, обладает всем перечнем полезных ископаемых, но они не всегда конкурентоспособны по сравнению с некоторыми зарубежными видами минерального сырья. И одна из задач, которую мы сегодня решаем, это поиск таких конкурентных объектов в том числе за пределами Российской Федерации». 

Текст и фото: Владислав Стрекопытов