На Международном симпозиуме в РГУ нефти и газа имени И.М. Губкина, посвященном анализу мероприятий по ликвидации крупного выброса нефти, произошедшего на платформе Deepwater Horizon в Мексиканском заливе семь лет назад, мы встретились с руководителем направления «Газ и Арктика» Московской бизнес-школы «Сколково», доктором технических наук Романом Олеговичем Самсоновым.

Насколько опасно проводить активные работы по разведке и добыче полезных ископаемых в Арктике?

Прежде чем начинать заниматься серьезными проектами, особенно проектами промышленной добычи полезных ископаемых, нужно как следует разобраться в природных закономерностях, тем более, когда мы говорим о такой сложной природно-климатической зоне, как Арктика, где геология непростая и огромное количество факторов, которые просто отсутствуют в других местах. С другой стороны, не надо забывать о том, что сегодня мы в Арктической зоне уже живем и работаем. И 85% полученного углеводородного сырья в Арктике, добыто именно в российской Арктической зоне.
Мне повезло в жизни, будучи директором ООО «Газпром ВНИИГАЗ», я непосредственно участвовал в подготовке проекта разработки Штокманского месторождения. К сожалению, проект тогда был отложен. Но прежде чем мы тогда приступили к обсуждению вопроса разработки, мы 25 лет общались с норвежцами, со всего мира собирали опыт и знания людей, работающих в этих условиях. Тогда стало понятно, что нет похожих регионов. Даже Аляска, где хоть какой-то опыт был в то время, не похожа по своим условиям на то, что мы имеем в наших северных морях…

С другой стороны, экологический ущерб может свести на нет весь потенциальный положительный эффект от начала работ в Арктике. Потому что нет в мире другой природной зоны, где любое мелкое происшествие моментально становится проблемой для соседних регионов. Не случайно все восемь арктических стран проявляют взаимную заинтересованность, говорят о необходимости выработки общих правил, норм, стандартов. Мы в свое время реализовывали совместно с норвежской компанией DNV очень интересный проект «Баренц-2020». Тогда семь групп экспертов работали над создание норм и правил для промышленной работы в Арктике. В ходе работы по проекту стало ясно, что нужно создать порядка 125 документов уровня национального стандарта. Представляете, сколько времени должно уйти, чтобы по этим нормам и правилам научиться еще и создавать технологии, чтобы они были не только эффективны и с точки зрения добычи, низкой себестоимости, но еще и обеспечивали полную экологическую безопасность? Не случайно до последнего времени все крупнейшие компании очень осторожно относились к началу работ в Арктической зоне. И те, кто сегодня там начинают работать, никогда не забудут то, о чем говорилось на этой конференции. BP — мощнейшая компания, более шестидесяти миллиардов долларов заплатила за экологический ущерб после аварии в Мексиканском заливе. И это — теплая зона. А в Арктике, где отрицательные температуры, эти последствия могут стать еще более катастрофичными.
Для того чтобы понять как жить и работать в Арктике, нужна системная работа ученых, специалистов. Для того чтобы разобраться и обобщить подходы и существует та наука, которой я давно занимаюсь, — оценка геоэкологических рисков и управление ими. Но зачастую заключение о том, работать или не работать в Арктике, принимают, руководствуясь единичными достижениями в области техники или технологии, или какими-то экономическими факторами. Мониторинги должны быть постоянные, наблюдения должны быть не разовые, экспедиционные, а постоянные. Сегодня аэрокосмические технологии такую возможность дают.

Что нового было на этой конференции? Что особенно хотелось бы отметить?

Меня порадовало то, что представители стран, которые входят в Арктический союз, говорят об активном сотрудничестве. Выражается озабоченность заявленной проблемой на самом высоком государственном уровне, даже независимо от того, что смена администрации, например в Америке, произошла. Государственный уровень интереса к этому вопросу. С другой стороны, я увидел много интересных направлений, в которых нам предстоит сотрудничать, в которых и наши наработки, достижения будут полезны. Каждая страна имеет свои методики, и интересно послушать, как каждая из стран решает возникающие проблемы. На мой взгляд, это прекрасная почва для сотрудничества не только в теоретической, но и в практической сфере.
Например, докладывались работы о биодеструкторах, о каких-то вариантах утилизации выбросов, которые, безусловно, возможны при разработке месторождений. У нас есть свой опыт, даже свои патенты были. Это — биодеструкторы «Биорос», которые для Ямала создавались. Это тоже Арктическая зона, самая что ни на есть. А экологическая составляющая в свою очередь будет влиять на страхование и на себестоимость добычи. В Арктике ни в коем случае нельзя с экономической точки зрения рассматривать только прямые затраты. Безусловно, надо учитывать и потенциальные ликвидационные риски, ущербы, последствия, с учетом того опыта, который есть у международных компаний.

Какой вы видите идеальную картину сотрудничества восьми арктических стран в вопросах экологии в Арктике? Будет создана какая-то экологическая структура, выработаны общие правила сотрудничества?

Я не берусь говорить от имени всех стран. Я как ученый могу сказать, что все службы, которые создаются в Арктической зоне, изначально предусматривают координацию соответствующих служб прилегающих стран. Например, системы по наблюдению за айсбергами. Они же циркулируют по всей зоне, они не выбирают территориальную принадлежность. Возможность такого сотрудничества просто колоссальна — и обмен метеорологическими наблюдениями, и биологическим изучением. Не случайно территория Арктики объявлена зоной международного сотрудничества.

Ранее мы публиковали беседы, посвященные аналогичным проблемам, с заместителем директора Института проблем нефти и газа РАН, членом-корреспондентом РАН, профессором Василием Богоявленским и руководителем программы по экологической политике ТЭК Всемирного фонда дикой природы (WWF) Алексеем Книжниковым.