О месте и роли вузовской науки на выставке-форуме «ВУЗПРОМЭКСПО-2016» мы говорили с проректором Санкт-Петербургского государственного университета по научной работе Сергеем Аплоновым.

Сергей Витальевич, как вы видите будущее прикладной науки? Вся ли она переместится в научные парки при вузах или отраслевая наука останется?

За последние 20 лет полностью изменилась система взаимодействия научных организаций. В советское время было три уровня науки: академическая, отраслевая и вузовская. Вузовская наука была самая слабенькая. Затем был период «общего отмирания» науки, а сейчас наука снова начинает возрождаться. Отраслевая, внедренческая наука в связке с образованием постепенно перейдет в университеты. Именно потому, что инновационная наука тесно связана с воспитанием кадрового потенциала. Думаю, что будет реализована именно эта западная модель. Другое дело, что сейчас мы пока находимся на переходном этапе. С одной стороны, идет «внутривидовая» конкуренция — открывается очень много разных инжиниринговых центров, технопарков… при отсутствии общей координации. С другой стороны, при крупных компаниях создаются корпоративные университеты, которые со временем смогут оттянуть на себя часть научных исследований, потому что там есть деньги.

Что было сделано в этом направлении в СПбГУ за последние 6-7 лет?

Для создания современной научной инфраструктуры в СПбГУ создан современный Научный парк, в состав которого входят 26 ресурсных центров. Мы потратили на его создание около 7,5 млрд рублей. По составу оборудования и технологическим возможностям Научный парк является уникальным в России, а по ряду направлений — и в мире. Этот научный парк нами строился изначально как центр коллективного пользования. Он функционирует на основе принципа общего доступа, который подразумевает использование возможностей и оборудования ресурсных центров всеми заинтересованными лицами, вне зависимости от того, являются ли они сотрудниками, учащимися СПбГУ или нет, при соблюдении ряда общих правил. Его доступность обеспечена и штатом из более чем 250 высококвалифицированных инженеров, и стопроцентным финансированием со стороны университета расходных материалов. Мы не рассматриваем Научный парк как нашу собственную научную базу, это — достояние всей страны.
Мы также создали 20 мегалабораторий, 9 из них — в рамках правительственной программы, и 11 — самостоятельно, используя деньги программы развития СПбУ. Понятно, что эти вложения — это некий старт-ап, и их цель — модернизировать нашу инфраструктуру — научную, а затем и образовательную.

Кто, по-вашему, должен определять приоритеты прикладной науки? Как формируется портфель проектов в вашем Научном парке?

Тематику прикладных исследований должно определять общество, наука должна работать по запросам общества. Что касается нашего Научного парка, то сам университет определяет. И здесь надо говорить о двух направлениях. С одной стороны — это наши собственные малые инновационные предприятия (МИП), с другой стороны — это ресурсные центры и мегалаборатории, собственно технические возможности нашего научного центра. Направления исследований внутри малых инновационных предприятий определялись исходя из простых прагматических соображений — есть некие направления, по которым результаты интеллектуальной деятельности могут быть достаточно быстро коммерциализированы. Если мы считаем, что могут, — создаем МИП под конкретный проект. На выставке они представлены в виде конкретных экспонатов. Это — разовые проекты, не имеющие к стратегии никакого отношения, это чистый бизнес. Другое дело — Научный парк. Это некий инструментарий, который мы создавали под перспективные области развития.
Мы изначально делали ресурсные центры открытыми, потому что 6-7 лет назад, когда создавался парк, мы прекрасно понимали, что у университета нет достаточного количества научных кадров должной квалификации, которые могли бы эффективно использовали это суперсовременное оборудование. И мы этих людей приглашали со стороны — из других городов России и из-за рубежа. И они все сейчас работают у нас. Наша задача — с их помощью создать новую инфраструктуру, лаборатории, которые останутся у нас, когда закончатся гранты.

Какая ситуация с вузовской наукой в России на данный момент?

Вузовская наука в России находится в стадии становления, но первый этап уже пройден. То, что показывают на этой выставке, лет пять назад даже представить себе было невозможно. К примеру, в нашем Научном парке мы за эти годы открыли такие новые направления, которых не то что в России, в мире не было — биомедицина, геномика, отдельные области физики твердого тела.

Но проблема трансфера инноваций в производство остается?

Да, но не только в этом проблема. Сейчас перед нами стоит задача более глобальная — создать research-based education, соединить новую науку с образованием, привлечь к преподаванию ученых, а потом уже выстраивать «мостик» трансфера технологий, который позволит реализовывать результаты исследований в производстве. Нужна непрерывная система, объединяющая принципы образования, идеи, системы передачи знаний, внедрения результатов разработок, коммерциализация проектов, производства продукта, его продажа, создание рынка пользователей для этого продукта. Это и есть направление развития не только вузовской, но и прикладной науки в целом.

Насколько вам помогает сотрудничество с другими российскими и зарубежными вузами?

Межвузовская кооперация, в том числе международная, всегда была, есть и будет. Без нее о развитии вузовской науки вообще нельзя говорить. Она была и раньше, просто сейчас акценты немножко меняются. Например, в начале 1990-х годов кооперация состояла в том, что мы ездили работать «туда»… Сейчас все больше российских студентов изначально ориентированы на работу и карьерный рост в российских компаниях. Их может быть и больше, но это зависит не столько от нас, сколько от состояния российской экономики в целом. По крайней мере, заявки на студентов от российских компаний есть. Например, процентов 70 наших выпускников геологического факультета находят интересную высокооплачиваемую работу здесь. Параллельно увеличивается количество зарубежных поездок студентов и ученых. Но это уже не просто отток кадров за рубеж, а рост так называемой академической мобильности, что само по себе для науки — позитивное явление.

Текст и фото: Владислав Стрекопытов