На форуме «Открытые инновации», который прошел в Москве, отдельная сессия была посвящена возобновляемым источникам энергии (ВИЭ). На заседании круглого стола этой сессии присутствовал журнал «Редкие земли».

Бурное развитие отрасли возобновляемых источников энергии (ВИЭ) на протяжении последних 10 лет во многом обусловлено масштабной государственной поддержкой. Однако многие страны начинают сокращать масштабы финансирования и требовать от компаний постепенного перехода на окупаемость. Каковы основные тенденции в сфере возобновляемой энергетики? Нужно ли сокращать объем государственных инвестиций? Стоит ли России усиливать поддержку ВИЭ или стоит подождать, пока развитие технологий в других странах обеспечит экономическое превосходство? Есть ли принципиальные различия для государственной поддержки различных видов ВИЭ? Локализация: нужно ли выделять субсидии и развивать свое производство или все же пользоваться зарубежными аналогами?

Обо всем этом шла речь на круглом столе «Возобновляемая энергетика в России. Догнать или перегнать?», на котором присутствовали представители РОСНАНО, Минэнерго, РусГидро, Росатома, российских и зарубежных компаний, реализующих проекты по ВИЭ. Однако главной темой стало обсуждение пилотного проекта «Ульяновский Ветропарк» — первого этапа грандиозного проекта, итогом которого станет строительство в России ветровых энергетических установок общей мощностью 1000 МВт.

Ульяновский ветропарк — первый в России пример создания промышленной ветроэлектростанции, которая будет работать на оптовом рынке электроэнергии, а продукция будет поставляться в единую энергосистему России. Все ныне работающие в России энергетические ветроустановки привязаны к конкретным объектам, снабжают энергией конкретные предприятия, но до сих пор еще ни одна не стала частью общенациональной энергосистемы. Суммарная мощность установок Ульяновского ветропарка составит 35 МВт. Этого достаточно для электроснабжения небольшого города или крупного микрорайона. Реализует проект финская энергетическая компания Fortum.



Рассказывая об уникальности проекта ветрогенерации в России глава РОСНАНО Анатолий Чубайс отметил следующие его технологические особенности:
- сложнейшие технологии вакуумной инфузии для изготовления огромных 60-метровых стеклопластиковых ветряных лопастей — суперсовременное производство в Ульяновске;
- уникальная технология изготовления прочностных элементов и лонжеронов из углепластика;
- строительство башен из толстостенного стального листа со сверхжесткими требованиями к силовым соединениям — высота башен 96 метров.
Помимо этого разворачивается производство комплектующих и технического оборудования. Речь идет о создании минимум 7-8 крупных производств в четырех регионах России, обеспечивающих более 20 тысяч рабочих мест. Интересно и то, что каждое из создаваемых технологических направлений является инновационным, требующим поддержки со стороны прикладной науки, что в свою очередь повлечет за собой рост образовательного потенциала. Уже сейчас в Ульяновском государственном техническом университете создается кафедра по ветроэнергетике. Аналогичные кафедры могут появиться и в ведущих московских вузах. Это настоящий мощнейший промышленный кластер.

Если оценивать суммарно инвестиционный потенциал возобновляемой энергетики (солнечная, ветровая, энергетическая переработка мусора), то речь идет о сумме около 1 трлн рублей.

«Я не знаю второго проекта такого масштаба в современной России, особенно на фоне нашего прошлогоднего экономического спада, на фоне пессимизма, который у нас царит в экономике и промышленности, — сказал Анатолий Чубайс. — Это реальная сфера колоссального научно-экономического прогресса».

Что касается вопроса, вынесенного в название сессий — «догнать или перегнать?— то он звучит совсем не риторически. В России уже сегодня производятся солнечные панели с коэффициентом полезного действия 22,7%. Это один из лучших показателей в мире, такую продукцию можно поставлять на экспорт. По ветряной энергетике пока еще нужно догонять. И здесь глава РОСНАНО предложил действовать в соответствии с той же стратегией, что была применена при развитии солнечной энергетики: трансфер зарубежных технологий — технологический апгрейд — создание конкурентоспособного отечественного продукта, обладающего экспортным потенциалом.

Отрасль солнечной энергетики Анатолий Чубайс привел в качестве примера, подчеркнув: «Такая отрасль в экономике до самого недавнего времени не существовала. Более того, многие весьма серьезные специалисты были глубоко убеждены, что она в России невозможна вообще. Тем не менее, она уже возникла. Это экологически продвинутая, энергоэффективная сфера».



Первый заместитель генерального директора ГК «Росатом» Кирилл Комаров, отвечая на вопрос о роли Росатома в проекте по развитию ветровой энергетике, сказал: «Мы не просто высокотехнологичная компания, мы компания индустриальная. Мы не инвестиционный фонд, и инвестируем мы только туда, где мы понимаем, «как это устроено» или где мы имеем соответствующие технические возможности. В этом смысле в ветроэнергетике для нас уникальным образом сошлись многие наши компетенции, которые и до реализации этого проекта были в нашем распоряжении: мы умеем производить электроэнергию, мы умеем реализовывать энергетические проекты в России, мы понимаем, что такое работать с государством, в том числе на принципах договора на поставку мощности, мы понимаем, что такое строить энергетические объекты. И самое главное, что очень важно, — в отличие от многих стран мира, где государство готово в какой-то форме субсидировать или поддерживать развитие ВИЭ без привязки их к национальным обязательствам, наше правительство заняло очень четкую позицию, когда объявило, что дополнительный (повышенный) платеж в рамках договора на поставку мощности будет только в том случае, если будет обеспечен определенный уровень локазизации. Это с нашей точки зрения абсолютно логично, потому что именно таким образом государство поддерживает не только развитие ВИЭ, но и поддерживает развитие промышленности и экономики в стране в целом. А для нас это — дополнительная возможность выпускать оборудование для ветроэнергетики».

Напомним, что ГК «Росатом» является крупнейшим производителем углеволокна в России, и для нее это уникальная возможность перейти на следующий этап производственной цепочки — от производства материалов к производству готовых изделий — лопастей для ветроустановок.



Рассказывая о реализации пилотного проекта, губернатор Ульяновской области Сергей Морозов сказал: «Первый этап проекта пройден, — сказал Сергей Морозов. — Мы сейчас очень четко понимаем, как мы будем заниматься локализацией. Мы вместе с Правительством разработали законодательные меры, позволяющие мировым компаниям приходить и не бояться за те инвестиции, которые они вкладывают, понимая, что они достаточно быстро окупятся».
Губернатор подчеркнул, что, по его мнению, «не надо никого догонять», а надо вместе с лидирующими мировыми энергетическими компаниями совместно работать на территории России. Определяя задачи на будущее, Сергей Морозов среди них особо выделил две — создание систем хранения энергии промышленного масштаба и подготовка специализированных кадров.



Как известно, ни один крупный проект не обходится без банковской поддержки. Мы спросили у Вадима Дормидонтова, руководителя блока ТЭК, проектное и структурное финансирование, АО «Газпромбанк» о том, что привлекает Газпромбанк в проекте ВИЭ.

Когда вы говорите, что денег больше, чем проектов, что вы имеете в виду?

Вадим Дормидонтов: Есть мнение, что у нас в России недостаточно «длинных» денег для проектного финансирования. Но это не так. Когда появляется хороший проект, на него всегда находятся деньги, находятся инвестиции, подходящие и по срокам и по финансовым условиям. Просто проект должен «собраться», как мозаика — если не хватает какого-то кусочка, то она не складывается.

А какие проекты уже «собраны», и вы могли бы инвестировать в них в ближайшее время?

К примеру, мы дали кредит 66 млрд рублей компании «ВетроОГК» — компании, которую Росатом создал специально для ветроэнергетического проекта. Это пример проекта, куда мы спокойно даем «длинные» деньги — на срок более 10 лет, на нормальных условиях. Мы ищем такие проекты.

Вы могли бы инвестировать в более мелкие проекты, например в производство портативных установок для солнечной и ветровой генерации в отдельных хозяйствах?

Инвестировать можно во что угодно. Вопрос в том, как это будет коммерчески реализовано — кто это покупает, сколько это стоит, какая база у проекта. Например, существует программа ДПМ ВИЭ (договор поставки мощности). Она гарантирует доходность в течение 15 лет компаниям, реализующим подобные проекты. Если проект реализуется в рамках этой программы, тогда это для банка — простая и понятная история. Такой проект можно финансировать заемными средствами, вкладываться в акции. Если кто-то создаст аналогичную систему для портативных устройств, мы будем финансировать.



После круглого стола, посвященного ВИЭ, о своем видении перспектив развития сектора альтернативной энергетики нам рассказал директор Департамента перспективного развития ПАО «РусГидро» Алексей Каплун. Мы уже публиковали большой материал, где Алексей Каплун рассказывал о программе «РусГидро» по развитию Дальнего Востока. Сейчас же мы попросили его прокомментировать проекты, обсуждавшиеся на круглом столе.

С точки зрения профессионала, что запомнилось? Что было новым, а о чем Вы считаете, не было сказано вообще?

Алексей Каплун: Я считаю, что все в принципе было сказано правильно. Единственно, о чем напрямую, наверное, никто не сказал, но об этом упоминали представители компаний Enel и Fortum, — то, что они пришли на те объемы, которые им показались интересными. Они неоднократно говорили, что объемы достаточны для того, чтобы заниматься локализацией производства и так далее. С учетом этого можно сделать один достаточно простой вывод, что если не будет дополнительной системы поддержки после 2024 года, то по факту рынок останется ровно таким же, как и есть. То есть оставшиеся, условно, 900 мегаватт по ветру будут, очевидно, взяты теми же участниками, кто уже присутствует здесь сегодня. Тогда, в принципе, рынок большой ветрогенерации у нас, можно сказать, уже сложился. Это если не будет дополнительных мер поддержки. Если будут, то тогда есть вероятность увидеть кого-то еще, кому это будет интересно. А так вот они — все компании, которые будут делить рынок большой генерации. При этом все равно останется тема, связанная с развитием изолированных систем. По ней сегодня практически ничего не говорили.

Почему?

Потому что те, кто там сидел, этим не занимаются. Изолированные системы — это системы, которые не связаны с другими системами сетями. Точного определения нет, но упрощенно можно сказать так. Этих систем огромное количество, и на самом деле толком никто не знает, сколько их в России. По некоторым ощущениям, таких участочков на территории России может быть до ста тысяч. Даже в Московской области есть такие же места. Но конечно, в основном это Север и Дальний Восток. Сегодня на этих территориях в принципе экономически оправдано развитие систем подобного рода — система ВИЭ, плюс дизельная генерация, плюс накопители и так далее. Это совершенно отдельный рынок и там другие игроки. Просто в силу специфики технологий.

Что это за игроки?

Много наших объектов, принадлежащих компании «РусГидро», есть муниципальные дизельные станции, есть и другие компании. Они вот приезжают к нам на конференции, смотрят, знакомятся. Мы делимся какими-то своими технологиями, принципами реализации проектов и так далее. Ведь, как правило, речь идет о труднодоступных территориях, где есть определенная специфика, касающаяся оборудования, технологий, доставки, логистики.

Почему об этом не говорилось на сессии? Потому что это маленькие инвестиции или это не интересно международным игрокам?

Эти проекты интересны, просто те люди, которые были на панели, они в основном работают в области большой генерации. Ну, может быть, кроме компании Vestas. У них действительно есть ветротурбины небольшой мощности, но они не предназначены для арктических территорий, они предназначены больше для территорий с обычным ветроклиматом. Понятно, что более экономически эффективно строить турбины большой мощности, потому что есть такое понятие «удельная стоимость», то есть стоимость электричества в расчете на один киловатт. Чем больше у вас турбина, чем больше мощность, тем меньше удельные расходы на единицу этой мощности. Поэтому понятно, что все стараются идти по нарастающей. Раньше были пятимегаваттные «ветряки», потом семи-, восьми-, девяти-, двенадцативаттные. Мир идет в эту сторону. Гораздо проще и дешевле поставить один «ветряк» на десять мегаватт, чем два «ветряка» по пять. Отдача будет такая же, а затраты будут меньше в разы. Поэтому мир идет в эту сторону, не возвращаясь к турбинам небольшой мощности. А на самом деле есть рынок и для них.

А что касается небольших солнечных установок?

С солнечными станциями ситуация с одной стороны лучше, потому что, в принципе, что большая установка на несколько мегаватт, что маленькая на 100-200 киловатт — разница небольшая и технология одна и та же — набор пластин, панелей. Но с другой стороны, массовое производство не ориентируется на выпуск специального оборудования, которое может служить в условиях наших северных территорий, при температурах минус сорок или минус пятьдесят. Установки, производящиеся в массовом порядке, на это не рассчитаны.

Как реализация проектов ВИЭ, о которых шла речь сегодня, скажется на жизни простого человека?

Для обычного человека это просто красивая история. Для простого человека абсолютно все равно, откуда взялась электроэнергия. Изменится экология. Если мы замещаем дизельные, мазутные котельные или угольную генерацию в отдельных регионах на в прямом смысле чистую энергию, это всегда хорошо. Если мы в энергодефицитном регионе ставим вместо угольной или дизельной станции «чистый» ветропарк — это хорошо. Если мы вместо свалки ставим мусороперерабатывающий завод — это хорошо. Сидя в Москве, в этом Инновационном центре, сложно представить, что на самом деле огромное количество территории и отдаленных районов России до сих пор не электрифицированы — на Дальнем Востоке, в Сибири, в Якутии. Так вот наличие автоматизированных гибридных энергоустановок позволяет эту проблему решить. Речь идет в данном случае не только об экологичности, речь идет просто о доступе людей к тому, что нам с вами кажется обычным, просто — электричество. Более того, на станциях там, как правило, система связи через Интернет. То есть у людей и Интернет появляется.

То есть если портативные солнечные или ветряные установки придут в труднодоступные районы, там просто появится нормальная жизнь?

Ну конечно. Они уже пришли. На самом деле в Якутии уже большое количество наших мобильных солнечных станций. Они нужны для охотников, оленеводов. Вы с этим чемоданчиком едете на охоту или пасти оленей, приезжаете на место, раскрываете его, и вот она — станция в действии. У вас раскрыта солнечная панель, есть подключения для телефона, телевизора и так далее.

Мне кажется, об этом мечтают везде, где происходят массовые отключения электричества.

Конечно. Вот, например, в Северной Корее, они так и делают. У них в принципе нет электричества.
И китайцы для них производят системы: телевизор плюс солнечная панель. Если ехать по северокорейским городкам, у них везде из окон торчат солнечные панели. Пока солнце есть, телевизору них работает.

Может быть, нам тоже начать устанавливать на крыше солнечные панели на случай отключения электричества?

Те решения, которые в последнее время были сделаны по поводу микрогенерации на основе ВИЭ, на самом деле через какое-то время приведут к тому, что мы на крышах домов начнем в массовом порядке устанавливать солнечные панели как источник энергоснабжения, поскольку площади позволяют. ТСЖ в какой-то момент поймут, что интересно не просто получать счета за электроэнергию и оплачивать, а попытаться сделать такой инновационный проект, когда само товарищество занимается выработкой электроэнергии и для самих себя, и еще с возможностью его продажи в сети.

Это как раз то, что делают в Швейцарии.

И в Германии это достаточно развито. У нас этого, к сожалению, пока нет. Но сейчас нормативная база сформирована. Если будет стимул, то этим можно будет заниматься. На самом деле это можно рассматривать просто как инновационный проект. Это можно делать в рамках индивидуальных домов. И нужно делать, но в том случае, если вы отключены от сети, потому что сейчас экономически, скорее всего, этот проект будет просто нерентабельным для вас, если вы решите отключиться от централизованной системы энергоснабжения. А вот для многоквартирных домов эта тема отдельная, особенно для больших.